— Ну да, высадив нас в чужом городе. Мужчины не шатаются повсюду, как ваша сестра, имея любовников в каждом порту1 Можно было бы спросить: а что для нас Гинимой, чтобы ради него мы бросали свои дома и оставляли Джангали без защиты? И можно было бы ответить, что мы прекрасно проживем и без этого, от Ручья до Тамбимату.
Некоторые мужчины Джангали уж точно были родом из Веррино! Как это банально, когда новые вассалы вытесняют старых.
— Не беспокойтесь о своем городе. Джунгли надежно защищают Джангали от нападения.
— Вот именно! Паула подняла палец.
— До того дня, когда Сыновья придут сюда по реке — захватывая один город за другим.
— Ты знаешь, она права, — сказал Меченый. Усатый сдался.
— Значит, нам нужно собирать вещи и идти защищать Гинимой?
— Да, — сказала она.
— Пока гильдия Гинимоя будет делать пистолеты и все, с чем мы пойдем воевать?
— Пришло время говорить прямо и забыть о дипломатии, сэр. Да, да. Это единственный путь. Гинимой готов к производству мечей и пистолетов. И взрывающихся бомб, которыми вы будете стрелять с палубы судов, или сбрасывать их с воздушных шаров. И еще, — добавила она, — пожалуйста, не думайте так плохо о Йалин. Это она рассказала нам о пистолетах и о том, как Сыновья правят западным берегом; это ценные сведения.
Но я думала, кого же она защищает на самом деле — меня или честь гильдии?
— Такие же ценные, — выпалил джек с красным испитым лицом, — как те, которые она передала им о нас. И о том яде, которым пользуются женщины из Барбры.
Я поморщилась. Я заставила себя оглянуться на него, хотя мое лицо пылало так же, как и его.
— Нам нужно обсудить ваше предложение, — сказал Усатый. — Наш ответ мы сообщим завтра.
— Гинимой уже согласился, — сказала Паула.
— Может быть, потому, что он ближе всего к военным действиям и в большей опасности? И потому, что всемогущая гильдия реки обещала освободить от оплаты их грузы на пару лет?
Паула фыркнула.
— Потом вы испугаетесь, что мы заставим вас заплатить за перевозку вашего войска!
Хотя на вопрос она не ответила. Я подумала, что это глупо. Если джеки отправятся в Гинимой, рано или поздно они поймут, верны ли их предположения. А кто будет храбро воевать, зная, что его надули?
Но кто я была такая, чтобы критиковать?
— Завтра, — повторил Усатый. Он встал одним гибким движением. Встали и другие джеки.
— Подождите. Еще одно. Мы не обсудили как следует мотивы поведения Сыновей. Их верования.
— Ну и что? Оставьте это ученым умам и занудам из Аджелобо.
— Можно и так.
— Прекрасно! Это нас развлечет, когда мы пойдем в бой, будем разлетаться на части и погибать один за другим. Интересно, сколько бумаги им понадобится, чтобы напечатать свои научные фантазии?
Паула продолжала сидеть. Несколько джеков неохотно вернулись на свои места. Но не Усатый.
— Нужно знать, что думает твой враг, — сказала она. — И ключ к этому — черное течение, его природа.
— Черного течения больше нет.
— Оно есть! Свернулось кольцом в Ущельях.
— Ну и что? Теперь его влияние на реку полетело к чертям.
— И все же оно по-прежнему живет внутри каждой из нас, кто плавает по реке, — терпеливо сказала Паула.
Усатый был озадачен.
— Уверяю вас, мистер джек. Пусть меня вырвет, если я лгу.
— Да что вы такое говорите? Что с вами?
Паула дрожала. Ее лицо побелело. Она закусила губу. Усатый пристально на нее посмотрел, потом кивнул — чтобы показать, что его почти убедили. Внезапно Паула потеряла сознание и упала. Вокруг нее засуетились женщины, подкладывая ей под голову подушки.
— Ладно, я потрясен, — сказал Усатый. — Какие мне сделать выводы?
Тамат снова начала говорить. Немного театрально, на мой вкус, словно этот инцидент — хотя я знала, что Паула не притворялась — был отрепетирован заранее.
— А ключ к черному течению должен находиться в его голове, — сказала она. — Где же еще? Из Тамбимату передали, что его рот широко открыт. — Мне очень не понравился ее тон. — Открытый рот — это приглашение.
— Быть проглоченным? — Усатый засмеялся. — Может, у него рот просто заклинило. Или он умер.
— Тогда Пауле не стало бы плохо, и она не потеряла сознания.
— Бедняжка, — сказал краснолицый джек. — Некоторые так верят во всякие бредни, аж волосы дыбом.
И все же Усатого действительно потрясла эта сцена, хоть он и не хотел этого показать.
— Значит, у этой штуки во рту застрял ключ. Что теперь?
— Мы пошлем кого-нибудь в этот рот, чтобы все рассмотреть. Мы пошлем единственную из нас, которая, по ее словам, говорила с ним. Мы пошлем вот ее.
Меня.
Уверена, будь Паула в сознании, она сказала бы это с меньшей мстительностью в голосе. Усатый расхохотался.
— Ха-ха-ха! Это получше, чем заставить ее лезть на дерево без веревки!
Но краснолицый джек забеспокоился.
— Подождите-ка! А в наших ли интересах соваться в это дело? Не лезьте вы к нему. А что, если он оживет, когда кого-нибудь съест?
Тут заговорил джек с родинкой.
— Дело обстоит так: на нас напали. Напали варвары, которые любят нас не больше, чем присутствующих здесь женщин. Если кто-нибудь полезет в рот и этим сможет нам хоть как-то помочь — пусть лезет.
— Еще одна причина, по которой мы посылаем с этой миссией именно Йалин, — добавила Тамат с мерзкой улыбочкой, — состоит в том, что у нее есть особый талант выживать. Всегда оказываться на поверхности. Как блевотина, она всегда вылезает наружу.
Но эти слова нисколько не облегчили ощущение полной пустоты, образовавшейся у меня в желудке.
На следующий день джеки сообщили свой ответ, хотя я при том не присутствовала; и этот ответ был «да». Да, они превратят свою гильдию в армию и пойдут защищать Гинимой. Да, они освободят Веррино. Именно освободят, а не попытаются освободить. Когда джек решает повалить дерево, — оно падает.
Через день «Голубая гитара» отправилась в Тамбимату, имея на борту значительно повеселевшую команду. Когда Тамат одержала пару побед, она немного расслабилась. А когда она сообщила команде цель нашего путешествия — что я вызвалась залезть в голову Червя — отношение ко мне сразу изменилось. («Если только нам не придется везти ее прямо туда», — заметила Зерния, которая уже начала поправляться и прыгала на костылях. «Нет, нет, — поспешила заверить ее Тамат. — Йалин повезет черный кеч».) Даже Хэли смягчилась и стала вести себя менее враждебно.
Ах, мой шанс спасти гильдию! Быть героиней, чистой и наивной. Или мертвой.
Во время нашего путешествия я все время вспоминала эту жуткую голову: невидящие глаза, слюнявый рот… Я старалась не думать об этом, но мне больше нечего было делать. Мне запретили работать — на тот случай, если я вдруг сломаю ногу, случайно или нет.
