— Если бы он упал и потерял сознание, то мы нашли бы его здесь, — размышлял Гуро. — Но его тут нет. Значит, он не потерял сознания, не в обмороке. Он поднялся и куда-то пошел. Куда?
Охотник внимательно осматривал растения. Он продвигался вперед медленно, изучая каждый след, каждое сломанное растение.
— Здесь он упал… видите, немало поломанного папоротника. Потом он поднялся и пошел… По-видимому, сюда… Разумеется, сюда; вот следы его ботинок в вязкой почве. Он шел сюда… да вот еще поломанный папоротник указывает его дорогу… Стойте, а это что?
Гуро остановился, удивленный. Не менее удивлен был и Сокол.
Следы Василия привели их на небольшую полянку. Тут все было раздавлено, поломано, уничтожено. Будто огромный танк прошел здесь, ломая все на своем пути. Следы Василия исчезли под совершенно изувеченными растениями, вдавленными в почву.
Одна мысль одновременно промелькнула у обоих разведчиков: это был след чудовища, которое нападало на корабль. Перепуганное, оно мчалось тут, давя все. И тут же оканчивались следы Василия… Сокол с ужасом смотрел на эту картину сплошного разрушения. Глаза Гуро медленно сужались, он сжимал свою винтовку. Ах, если бы он встретил вместе с Василием это чудовище, тогда дело наверняка обернулось бы иначе… А теперь… Что произошло с юношей?
Сокол, боялся сказать о том, что его мучило. Он переводил взгляд с поломанных растений на товарища, снова на растения — и молчал. Эта мысль угнетала. Но вот Гуро опустил голову. Неужели и он думает так? Сокол не выдержал:
— Вы думаете, Борис, что…
И он снова остановился. Слишком страшной была эта мысль, чтобы ее высказывать. Но Гуро, подняв голову, сурово и безжалостно сказал:
— Да, и у меня мелькнула мысль о том, что чудовище схватило Василия и понесло его куда-то. Иначе трудно понять его исчезновение. Если бы чудовище убило его, мы нашли бы следы, вещи, по крайней мере… А тут нет ничего. Однако, я не верю этому, не хочу даже допускать такой возможности.
— Вы думаете…
— Я еще ничего не могу сказать. Чтобы сообразить все, нужно поговорить с Николаем Петровичем, выяснить всю обстановку. Пошли, Вадим. Нельзя терять ни одной минуты.
Разговор с Рындиным был коротким. Николай Петрович рассказал, как выглядело чудовище, рассказал, как быстро оно бежало от корабля, перепуганное взрывами, как тащило оно заднюю лапу, обожженную газами. Гуро покачал головой:
— Я не допускаю мысли, чтобы оно могло в таком положении, вконец перепуганное, захватить с собой Василия.
— Но ведь чудовище, кроме того, было и сильно раздражено.
— Следовательно, оно могло убить его на месте. Но нести с собой… Нет, это невозможно!
— Тогда где же он?
— Еще не знаю. Однако — вот вам факты. Мы знаем, где он упал. Там нам не удалось найти ни крови, ни обломков чего-нибудь. Я старательно осмотрел это место. Больше того, Василий сам пошел оттуда — мы же видели его следы, Вадим?
— Да.
— На том месте, где его следы исчезли, тоже не осталось ни одной вещи. Чудовище не убило его, потому что тела его там нет. Оно даже не ударило его, потому что там нет ни одной вещи, которую Василий мог бы потерять, падая. Остается еще одно…
Он на мгновение смолк. Рындин и Сокол со страхом смотрели на него.
— Ну, что ж, нужно всегда смотреть правде в глаза. Чудовище могло сожрать его. Но это невозможно, потому что, опять-таки, что-нибудь да осталось бы от него. Следовательно… следовательно, Василий жив, он где-то в неизвестном нам месте. Николай Петрович, на сколько времени хватит ему кислорода в приборе?
— Заряда оксилита хватает на двенадцать часов. Но…
— Что такое? — вопросительно взглянул на Рындина Гуро.
— Ничего, ничего! Это у меня одна посторонняя мысль. Идите, друзья мои, на розыски. Идите, не теряйте времени.
Академик грустно проследил, как вышли Сокол и Гуро. Нет, ему слишком тяжело было высказать опасение, что в шлеме Василия могло разбиться какое-нибудь из окон. Известно, что Гуро не нашел осколков стекла. Однако, достаточно было трещинки, чтобы кислород начал выходить из шлема. И тогда ни о каких двенадцати часах не могло быть и речи. Тогда бедного юношу не могло спасти ничто, он наверняка был теперь уже задушен углекислотой…
Минуты проходили в тоскливом ожидании. Вот минутная стрелка часов обошла вокруг циферблата. Час. Стрелка двигалась далее. И когда она прошла еще половину своего круга, двери опять открылись. Рындин с живостью юноши бросился навстречу:
— Ну? Что? Нашли?..
Нет, Гуро и Сокол возвратились без Василия. Сокол осторожно положил на стол какой-то прибор. Рындин узнал его: это был переносный передатчик, который Василий взял с собой сегодня, выходя из ракеты с товарищами. Передатчик, при помощи которого Рыжко извещал академика о результатах осмотра ракеты.
Рындин боялся спрашивать. Он молча смотрел на передатчик. Что-то подступало ему к горлу, что-то мешало свободно дышать…
Гуро медленно снял шлем. Повернулся к Николаю Петровичу. Снова отвернулся, вытащил из кармана трубку. И, уже набивая ее табаком, произнес сквозь стиснутые зубы:
— Вот все, что нам удалось найти. Прибор лежал на краю глубокой пещеры, провала. Там прекращались следы чудовища. Ремни, прикреплявшие передатчик к спине Василия, были расстегнуты…
ЧУДОВИЩНЫЙ ПРЕСЛЕДОВАТЕЛЬ
Зацепившись на бегу ногой за растения, Василий потерял равновесие, упал и покатился вниз. Он летел среди пальм, папоротников, перевертываясь и напрасно пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы остановиться. Все вертелось вокруг него— папоротники, трава, почва. Резкий удар — и все остановилось.
Василий лежал на раздавленном, изломанном папоротнике. Над ним склонялись широкие кружевные листья странных растений, скрывая его под собой. Тяжело отдышавшись, Василий попробовал пошевелить рукой, ногой. Нет, как будто ничего не повредил. Правда, глухая боль ныла в левой ноге, но это была, разумеется, мелочь.
Где же он? Должно быть, упал прямо под откос, перегнав таким образом товарищей. Ну, ладно, нужно найти их и спешить к ракете. Ведь что-то случилось с Николаем Петровичем, ему нужна помощь. А он тут лежит… даже смешно: летел точно пуля!..
Василий поднялся, сделал несколько шагов в сторону, но в то же мгновение опять присел. Странный шум удивил его. Слышно было громкое раздраженное пыхтение, трещали ветки, словно кто-то безжалостно ломал их. Этот шум приближался, усиливался. Осторожно, прячась за кустами папоротников, Василий выглянул — и отшатнулся назад.
На расстоянии метров ста от него быстро ползло, почти прямо в его сторону двигалось страшное чудище, свирепо разбрасывая во все стороны сломанные растения. Его широкие лапы, как гигантские грабли, раздвигали деревья. Длинные тонкие усы нетерпеливо ощупывали все на своем пути. Челюсти раздвигались и сжимались, как ковш экскаватора. Чудовище двигалось быстро. Вот один из его усов, извиваясь в воздухе, мелькнул совсем недалеко от Рыжко.
