Борн был прав, представители верхней фауны были меньше своих нижних собратьев, но двигались быстрее. Некоторые мелькали на их пути так быстро, что глаза едва улавливали их. Охотникам и собирателям плодов пришлось бы здесь работать в четыре раза больше, чтобы добыть то же количество пищи — слишком высока была здесь естественная конкуренция, а также, по словам охотников, высока была и опасность.
Видимо, именно этим объяснялось то, что потомки оказавшихся здесь в результате космической катастрофы людей предпочли оставить этот рай ради менее живописных, но зато более безопасных мест. Кроме того, Логан с безопасной станции доводилось наблюдать могучие ночные грозы, и она решила, что еще одной причиной, побудившей этих людей спуститься вглубь, были ужасные погодные условия верхних Уровней.
Не последнюю роль играл в этом и шум. На Первом Уровне можно было оглохнуть. В основном, судя по всему, его производили огромные колонии небольших шестилапых существ, доходящих человеку примерно до колена. В длину они были с полметра, казались очень хрупкими и очень быстро перемещались по тонким ветвям, цепляясь за них шестипалыми лапами.
Защищенные панцирем тонкие конечности произрастали из пушистого, цилиндрической формы, тела, заканчивающегося с одной стороны длинным, похожим на хлыст хвостом, а с другой стороны тупым рылом, на котором красовались три глаза и упругая тонкая мембрана, которая, похоже, служила ухом. Это были своего рода птицы-пересмешники этого мира, шестилапые чудики, способные извлекать любые звуки от самого высокого посвиста до красивых басовитых раскатов. Они сопровождали людей целыми стайками, и пока путники шли по тропам из переплетенной лозы, чудные твари без конца осыпали их неразборчивыми оскорблениями и предложениями. Иногда, когда кто-нибудь из фуркотов угрожающе рычал, шестилапые бросались врассыпную, но едва их природная, общинная храбрость снова брала верх, как они снова появлялись вдоль дороги, и весь этот раздражающий шум и гам начинался снова. Отвязывались шестилапые только тогда, когда им самим наскучивало.
И все же сама собой напрашивалась еще одна причина, по которой жизнь внизу казалась предпочтительнее: даже здесь на расстоянии в много десятков метров под кронами деревьев ветви и побеги были гораздо тоньше, чем внизу, они были неудобны в качестве дорог. Соответственно тоньше были и лианы, а значит, все чаще Логан и Кохоме приходилось пользоваться руками, а не ногами, чтобы перебираться с одного места на другое. Но когда Борн спросил, не устали ли они и не хотят ли спуститься немного пониже, туда, где будет идти проще, оба, заскрипев зубами и утерев пот со лба, покачали головами. Уж лучше истратить весь остаток сил здесь, чем подвергаться риску пропустить станцию, пройдя под ней.
Так что путь продолжали на том же Уровне, лишь изредка спускаясь пониже, когда верхний участок леса становился совсем редким, так что даже Борну становилось тяжело передвигаться. Но едва крона Дерева снова сгущалась, как они опять поднимались почти под самое небо.
Этим вечером дождь пошел рано. Впервые с тех пор, как разбился их скаммер, оба великана насквозь промокли прежде, чем охотники смогли возвести подходящее убежище. Здесь не было сотен метров листвы, защищавшей от прямого дождя, и они испытали всю силу ночного потопа.
Количество и силу низвергавшейся с неба воды великаны предвидели, потому что уже наблюдали подобные грозы со станции. Что их удивило, так это шум. Станция обладала по-настоящему хорошей звукоизоляцией.
Логан и Кохома вприпрыжку спустились на добрые тридцать метров в надежде хотя бы чуть-чуть защититься от него, но даже здесь лес рокотал и содрогался, здесь был настоящий крепкий ветер, не то что потерянный унылый ветерок, который бывает на Уровне Дома. Сквозь водопад, дождь и вой ветра звучали оглушительные раскаты грома, и ничто не могло защитить от них.
Логан чихнула и грустно подумала, что первые колонисты неизбежно погибли бы здесь от пневмонии, если бы не спустились на более защищенные нижние Уровни. Логан не знала, что высокая влажность и постоянная жара не позволили бы здесь серьезно простудиться.
Но когда на следующее утро в жарком влажном мареве взошло солнце, оба великана по-прежнему были промокшими до костей. Под заботливым руководством Борна и дружеской опекой Лостинга в течение нескольких следующих дней Логан и Кохоме пришлось переучиться заново. Борн не преуменьшал опасности мира, расположенного почти под самым небом.
Единственное — здесь методология убийства отличалась особой гибельностью благодаря неприметности. Если бы не советы и защита Борна, Лостинга и фуркотов, оба великана погибли бы в первый же день.
Ярче всего в сознании Логан запечатлелась угроза, исходившая от ярко-желтого фрукта. Он имел форму песочных часов и был размером с грушу. Куст, на котором росли подобные плоды, был усыпан цветами, источавшими запах весеннего нектара. Борн указал остальным на то, что токкеры и другие плодожорки тщательно избегают этого куста.
— А что, эти плоды горькие на вкус? — спросил Кохома.
Борн покачал головой.
— Нет, на вкус они великолепные, кроме того, они очень питательны и освежают силы уставшего путника. Тут вся опасность связана с отделением плода от находящихся внутри него семян.
— Ну, это проблема всех фруктов, — заметил великан.
— Но особо сложна эта проблема с плодами приветника, — сказал им Борн и, протянув руку, небрежно сорвал один плод.
Логан заметила, как он долго и пристально смотрит на него. «Снова эмфол», — подумала она.
— Ни одно животное в мире этой проблемы не разрешило, — продолжал охотник, поворачивая и как бы взвешивая в руке привлекательный, безобидный на вид плод. — Только люди.
Борн осмотрелся и нашел наконец неподалеку торчащую из куста длинную и тонкую засохшую ветку. Аккуратно отклонив ее у основания, он заточил ножом один конец. После этого проткнул острием фрукт, обращая особое внимание на то, чтобы не попасть в центр. Положив пронзенный фрукт на сук, он с помощью ножа сделал многочисленные надрезы на той стороне фрукта, которая была дальше от палки. После этого он поднял плод на палке высоко над головой и принялся стучать той стороной, где были сделаны надрезы, о выступ дерева. На шестом ударе раздался взрыв, столь неожиданной силы, что Логан и Кохома пригнулись.
Слева раздалось громкое рычание, из колючих кустов высунул голову Руума-Хум. Увидев, что никто не пострадал, он презрительно хмыкнул по поводу столь глупых мероприятий и тут же снова исчез в зарослях. Борн опустил палку и показал плод великанам. Вся его левая сторона, на которой были сделаны надрезы, была напрочь снесена, будто внутри была вмонтирована небольшая бомба, что, в общем-то, и соответствовало действительности.
