Однако, прежде чем искать встречи с Рубелой, я долго ломал голову над тем, как обеспечить максимальную безопасность девушки. Разумеется, я мог бы просто-напросто оставить ее в покое и двинуться дальше по своему списку, но у меня есть одна идея…
Для ее воплощения в жизнь мне приходится обратиться к самому Щитоносцу. Именно так называется руководитель хардерского движения. Однако, несмотря на столь романтичное название этой должности, суть ее вряд ли можно назвать привлекательной. Тот, кто “несет” Щит, одновременно несет и груз множества обязанностей и функций, преимущественно — “парадного” характера. Ведь именно этот человек представляет хардеров и отвечает за все их деяния перед людьми, а в Щите он лишь организует и проводит заседания Коллегии. Наверное, по этой причине Щитоносец избирается и смещается хардерами независимо от его желания.
И все-таки от этого человека, с момента вступления в свою должность лишенного права носить, как все хардеры, хотя бы однословную фамилию, не только в Щите, но и во всем мире зависит многое, и я испытываю невольный мандраж, когда на экране моего комп-карда появляется его лицо. Чтобы добиться этой видео-аудиенции, мне пришлось держать комп-кард в режиме автодозвона трое суток подряд.
Однако все заготовленные мною аргументы и доводы вылетают из моей головы, едва я представляюсь своему высокопоставленному собеседнику. А тянуть резину не следует: секретари и помощники Щитоносца предупредили меня, что на разговор с ним мне дается не больше двух минут.
— Слушаю вас, хардер Лигум, — невозмутимо произносит Щитоносец явно лишнюю для нашего общения фразу, и я благодарен за его стремление подбодрить меня таким образом.
Он не так уж стар, и лицо у него вовсе не волевое, и на щеке отсутствует обязательный шрам от лучевого удара, как принято изображать подобных персонажей в фильмах. Обычное лицо с мешками под глазами от вечного недосыпания и глубокими морщинами на лбу, и правая щека выбрита менее тщательно, чем левая, а поэтому отсвечивает синеватым оттенком.
— Я обратился в дирекцию Клуба Хардеров, уважаемый Щитоносец, — наконец начинаю я, хоть и несколько сбивчиво, излагать суть своего дела. — И там мне сказали, что только вы можете разрешить посещение Клуба посторонними лицами…
— Да, это так, — откликается мой собеседник. — А вы хотели бы пригласить в Клуб кого-то, не являющимся хардером?
— Да, уважаемый Щитоносец.
— Кто же это?
— Это Рубела Фах, уважаемый Щитоносец, вы её, наверное…
— Да, я знаю эту девушку. — Глава хардерской организации выдерживает паузу ровно в пять секунд. — Однако, Положение о Клубе содержит ряд весьма категорических запретов, хардер Лигум. В том числе и относительно доступа в него обычных людей. К сожалению, у меня нет ни желания, ни времени, чтобы разъяснять вам причины столь жесткого требования, но, поверьте мне на слово, они являются достаточно вескими.
Он говорит очень гладко, как и следовало ожидать от человека, являющегося официальным представителем хардеров. Но я начинаю сердиться.
— Дело в том, что мне надо привести Рубелу Фах в наш Клуб не ради своей личной прихоти, уважаемый Щитоносец! Мне необходимо побеседовать с ней в рамках проводимого мною расследования!..
Еще пять секунд молчания и изучения моей физиономии, словно на ней невидимыми чернилами запечатлены все мои мысли и прочая информация, которая хранится в моем мозгу.
— Тогда я должен знать, в чем заключается проблема, которую вы расследуете, — наконец, спокойно произносит Щитоносец.
— Но тогда мне не хватит двух минут, которые вы можете уделить мне, уважаемый Щитоносец, — пытаюсь возразить я.
— А сколько времени вам понадобится для этого?
— Ну, я не знаю… Понимаете, уважаемый Щитоносец, дело, которым я занимаюсь, имеет такое важное значение, что…
— Что вы не хотите раскрывать его суть даже мне, верно? — невозмутимо заканчивает начатую мною фразу человек на экране комп-карда.
Он прав, и мне остается только согласиться с его выводом.
И, скорее всего, выслушать отказ в своей просьбе.
“Ваша просьба рассмотрена руководством Академии, и вопрос решен положительно: никакого внеочередного увольнения вам не будет”…
— В ближайшее время я намерен представить в Коллегию все материалы по этой проблеме, уважаемый Щитоносец, — пытаюсь заверить я своего собеседника и тут же осознаю, что, в сущности, поступаю не очень тактично, напоминая главе хардерского движения о том, что в Щите он играет не первую скрипку.
Но на лице моего собеседника не отражается никаких эмоций.
— А вы гарантируете, что Рубела Фах сумеет сохранить существование Клуба в тайне? — спрашивает он, и у меня появляется слабая надежда на успешное завершение нашей беседы.
Но я успешно преодолеваю соблазн соврать ради всеобщего блага.
— Нет, уважаемый Щитоносец, — признаюсь я. — Учитывая экстрасенсорные способности девушки, такой гарантии я дать не могу.
— Что ж, — подводя черту, говорит Щитоносец. — Я даю вам это разрешение, хардер Лигум.
И, не дав мне времени осознать услышанное и рассыпаться в благодарностях, он пропадает с экрана.
Глава 6. “Живое чудо света” (Х+30-31)
Оборона подступов к своей хозяйке осуществляется Умельцем — который, кстати, носит красноречивое имя Абиль <Habile (лат.) — умелый> — по всем правилам военного искусства. Неизвестно, ведает ли киборг о моей роли в деле уничтожения его собратьев, но держится он по отношению ко мне очень настороженно. Впрочем, возможно, он пытается уяснить, по какой причине безвестный импресарио, за которого я выдаю себя, приглашает “музыкальное чудо” выступить в каком-то клубе, не числящемся в перечне приличных заведений земного шара.
Несмотря на то, что наше общение происходит по видеофону, и на экране я вижу только искусственное лицо робота, меня не оставляет ощущение, что Рубела Фах находится где-то рядом со своим кибернетическим слугой и следит из своего укрытия за нашими переговорами. Скорее всего, это действительно так, потому что, когда я уже отчаиваюсь сломить героическое сопротивление своего собеседника, он вдруг говорит:
— Хорошо, уважаемый Мигуль. — (Именно так я трансформировал свою фамилию в целях конспирации). — Ваше предложение будет принято.
Однако, когда я собираюсь облегченно вздохнуть, киборг неожиданно добавляет:
— Но нам хотелось бы предварительно уточнить, какие именно произведения уважаемой Рубелы вы предполагаете включить в программу предстоящего концерта.
Я даже не успеваю открыть рот, чтобы сказать, что не имею особых пожеланий на этот счет и полностью полагаюсь на вкус самой исполнительницы, как Авиль щелкает пальцами, и из динамиков видеофона льется музыка. Когда она обрывается, звучит другой музыкальный отрывок. Затем следует третий пассаж, четвертый — и так далее, всего около десяти опусов…
