Но она не могла радоваться. Потому что оставалось главное – Старбак улетал.
Они стояли в лаборатории. Их руки были сцеплены, мысли переплелись.
– Мне казалось, что ты потерял свои силы, – произнесла она, лишь бы что-нибудь сказать.
– Большую часть – да, – согласился он. – Однако ты, наверное, права насчет адреналина. В борьбе за собственную жизнь есть что-то первобытное. – Но он знал, что это не вся правда. Им двигало отмщение. Месть Ванессе за тот вред, что она причинила его любимой.
– Не думаю, чтобы на Сарнии тебе выпадали шансы защищать свою жизнь.
Он сумел даже улыбнуться ее словам.
– Нет. Если не считать таверн, где собираются иноземцы, Сарния – неизменно мирная планета.
– Насилие – неразумно, – согласилась она мягко.
– Само собой, – сказал он. – Но пока я жил на Земле, я пришел к пониманию того, что абсолютная логика вовсе не так прекрасна и возвышенна, как у нас утверждают. – Он притянул ее к себе и прикоснулся поцелуем к ее волосам. – Благодаря тебе я обнаружил, что самые чудесные вещи в жизни бывают иногда и самыми нелогичными.
Она подняла на него затуманенные глаза и улыбнулась.
– А, мы опять вернулись к тому, что я – совершенно нелогичное женское существо?
Он обвел кончиком пальца ее губы, восхищаясь их цветом, их нежностью.
– Нет. Мы вернулись к тому, что я испытал благодаря тебе.
Она обвила руками его шею и молча взмолилась, чтобы можно было остаться вот так с ним навсегда. Чтобы можно было остановить время.
– Это куда лучше.
Они стояли так очень долго – слившись в объятии, прижавшись лбом друг к другу. Наконец, сдаваясь перед неизбежным, Черити отстранилась. Глаза ее блестели от непролитых слез.
– Не буду говорить «до свидания».
Боль стиснула его горло такими тисками, что Старбак не мог глотнуть. А сердце его провалилось в огромную черную дыру.
– Нет. Никаких «до свидания».
А в следующий миг его рот накрыл ее губы, властно, требовательно, обжигая яростным огнем. Этот поцелуй не утешал, не успокаивал. Этот поцелуи родился из бушующих, жадных чувств.
С тихим всхлипом ее губы приоткрылись, уступая непреодолимому, алчному приглашению. Его губы и руки дрожали от отчаянного желания. Кляня все на свете, сначала по-английски, потом перейдя на сарнианский, он окунулся в безумный поцелуй. Он готов был без оглядки взять все, чего требовала его любовь. Он готов был страстно отдать ей все, чего требовала ее любовь.
А через миг, чтобы не увлечь ее прямо на пол, он отпустил ее.
Черити, потрясенная, подняла на него глаза, поражаясь этому человеку, который обладал волей смирить такую бешеную страсть. Натянутая, дрожащая как тетива лука, она закрыла глаза и попыталась успокоиться.
И потом она сделала единственно возможную вещь. Закусив губу, чтобы удержать рвущуюся с языка мольбу к Старбаку остаться, она ушла из лаборатории. И из жизни Старбака.
Дилан ожидал ее у джипа.
– Ты по-настоящему любишь парня, верно, малышка? – спросил он. Темно-синие глаза светились сочувствием.
– Конечно, люблю. – Она отчаянно вздохнула и поспешно стерла со щек слезы. – Так сильно, что разрешаю ему улететь.
– Станет легче, если ты будешь знать, что он тоже любит тебя?
Она покачала головой.
– Нет. Наверное, когда-нибудь потом, – неохотно признала она. – Но сейчас ни ты, ни Старбак ничего не смогли бы сделать, чтобы мне стало легче.
Она прикоснулась пальцем к его щеке.
– Но все равно спасибо, Дилан. Ты классный брат.
Решение было принято, и Черити, чтобы не передумать, поспешно забралась в джип и направилась обратно в свой участок.
ОНА НЕ МОГЛА ни о чем думать. Договорившись с полицией штата о передаче пленников, Черити оставила все дела на Энди и отправилась домой.
Дома, отыскав кулинарную книгу бабушки Прескотт, Черити принялась печь пирог – в надежде, что внимание, которое требуется для подобного труда, отвлечет ее мысли от Старбака. От гаданий, добрался ли он до Сарнии живым и невредимым. От надежд, что он не забудет то, что возникло между ними.
Два часа спустя в результате ее стараний кухня наполнилась дымом, а из духовки явилась груда угольно-черных дисков и пережженных обломков.
Решив, что птицы, возможно, не станут особенно привередничать, она вышла с остатками своего творчества на крыльцо. Вот тут-то она и увидела его. Направляющимся к ней решительным, размашистым шагом.
Сначала Черити не поверила, что это на самом деле Старбак. Несомненно, это лишь голограмма. Он ведь показывал ей, что может вызывать их из своего сознания.
Уронив железные листы в снег, она побежала к нему и попала прямо в его уверенные объятия. Нет, это не голограмма, решила она, когда он осыпал ее лицо поцелуями. Человек, которого она любила, был живой, восхитительно живой, настоящий.
– Я должна бы сказать, что мне жаль. – Слезы счастья струились по ее щекам. – Но это неправда.
Он зарылся лицом в ее душистые волосы.
– И мне нисколько не жаль.
– Что-нибудь у вас не сработало?
– Все сработало.
– Но ты же хотел вернуться домой, чтобы доказать, что твоя теория себя оправдала.
– Мне достаточно самому знать, что она себя оправдала, – заверил он ее. – Что же касается возвращения домой, то именно это я и сделал.
Он обнял ладонями ее мокрое лицо.
– Всю жизнь я боролся за то, чтобы быть истинным сарнианским ученым. Тридцать лет я чувствовал себя на собственной планете пришельцем, вынужденным подавлять неразумные эмоции. Но сейчас, здесь, с тобой, впервые в жизни я чувствую себя дома.
Она обвела пальчиком овал его лица.
– Навсегда.
– Навечно, – кивнул он.
Пока они шли к дому, она вспомнила еще кое-что.
– Бедняжка Дилан, наверное, страшно разочарован, что не сумел доказать свою теорию.
– Совсем наоборот. Она сработала как часы. У твоего брата, полагаю, наступил звездный час.
– Что? – Это было выше ее понимания. – Дилан улетел? На Сарнию?
– Диамазимана могло хватить лишь для одного, – напомнил он.
Мысль казалась слишком невероятной, чтобы принять ее.
– Дилан на Сарнии! В далеком будущем! – Она покачала головой. – Ты прав, он наверняка на седьмом небе от счастья.
ЧЕРИТИ И СТАРБАК уже почти вернулись к дому, как ей пришла в голову еще одна мысль.
– Мне неприятно спрашивать об этом, но все же – что, если Дилан не сможет вернуться? – Возможность, о которой страшно даже подумать.
– Он справится, – возразил Старбак с дерзкой самоуверенностью, совсем как ее брат. – Джулианна ему поможет. Более того, он обязан вернуться не позже чем через две недели.
– А почему обязательно через две недели?
