— Вы те, кто вы есть! Вы поглядите, как вы выглядите, — оживился Магистр. — Но мы постоим за себя, вы, «путешественники», слышали? Мы постоим за себя!
— Мы ничего не замышляли! — пытался объяснить я. — Мы обещаем, что никогда не вернемся в Баксинакс. А теперь, добрый господин, отпустите нас с миром, чтобы мы могли продолжить путешествие, так как у нас святая миссия.
— Да, это уж точно, — зловеще проговорил старик. — Вы поплатитесь за свою тупость и скупость своими душами. Мы отдадим вам Демону. Двое наших людей смогут таким образом прожить дольше, а вы будете наказаны за свою самонадеянность, ваши души отправятся в Ад.
Я засмеялся в ответ на это. Седенко не понимал, что происходит. Я передал ему это в немногих словах.
Он воспринял происходящее еще более юмористически, чем я. Возможно, он не хотел верить в то, что его душа предназначена королевству Люцифера.
— Вы, господин, — сказал Великий Магистр, глядя на меня, — будете сражаться с Демоном первым. Правда, до сих пор его еще не мог победить никто. Если вы каким-либо образом победите его и убьете, дверь его жилища откроется и вы будете свободны. Если же вы не появитесь в течение одного часа, ваш друг составит вам компанию.
— Разрешено ли мне будет взять с собой меч? — спросил я.
— Все, что вам потребуется, — ответил он.
— Я готов, — сказал я.
Великий Магистр поговорил с солдатами на своем языке. Один вышел вперед, чтобы охранять Седенко, другие повели меня из Зала совета на площадь, где все еще моросил дождь.
Мы поднялись по ступенькам на помост. В железной бочке была закрытая маленькая круглая дверь. Один из солдат приблизился к ней. Он явно нервничал.
Мне показалось, что на площадь спустился некий дух.
Клостерхайм был теперь немного более опытным, чем в последний раз, когда мы с ним виделись. Он ухмыльнулся мне, почти дрожа от счастливого ожидания. Его черное платье было грязным и рваным, пурпурно-красные перья на шляпе облезли. Он подбросил шляпу в воздух в злобном приветствии как раз в тот момент, когда я осторожно открывал дверь, и солдаты затолкали меня вовнутрь.
— Это ваших рук дело, Клостерхайм? — спросил я напоследок.
Колдун пожал плечами.
— Я друг Баксинакса, — ухмыльнулся он.
— Демон — ваш подарок городу?
Он отвернулся и дал стражникам указания.
Меня втолкнули внутрь железного цилиндра, в вонючую, жирную, мокрую темноту. Там, внутри, что-то шевелилось, но что — я не мог разобрать. Дверь за мной закрылась. Некоторое время я не мог различить ничего, воздух поступал сюда из какого-то невидимого отверстия в стене бочки. На меня из темноты что-то надвигалось, по влажному полу цилиндра слышался клацающий шум. Я не мог различить цветов — все выглядело черным, серым или бледно-белым. Нечто, приближающееся ко мне было больше, чем я размером, оно обладало чешуей и имело большую, грустно опущенную голову, которая свешивалась на сторону и все время лежала на левом плече создания. Длинные зубы были остры, губы искусаны, как будто оно поедало самого себя. Из больших ноздрей изредка вырывалось теплое дыхание. Монстр вопрошающе поквакивал.
— Ты — Демон, обитающий тут? — спросил я.
Голова приподнялась с плеча. Потом, через некоторое время, он проговорил тихим, шипящим голосом.
— Да, это я.
— Ты должен знать, что моя душа не может быть использована. Она принадлежит только нашему повелителю, Люциферу, — предупредил я.
— Люцифер? — Слово камнем упало на землю. — Люцифер?!
— Он повелевает тобой. Поэтому я хочу просить тебя только об одном одолжении, честный демон. Я хочу просить тебя только о смерти.
— Смерть! — Его заостренные зубы впились в губы. Что-то похожее на смех вырвалось из глотки. — Люцифер?! Я хочу быть свободным. Я больше не хочу есть! Зачем меня заперли здесь? Они должны освободить меня, и я немедленно отправлюсь в Ад!
— Вы не хотите оставаться здесь?
— Нет, не хочу. Я пресытился. Я знаю, что ваша душа не предназначена для меня, смертный, и я хочу питаться только тем, что уготовано мне, и я не могу съесть вашу душу.
— Но вы все же можете меня убить, так?
Демон уселся на зад. Его перепончатые лапы постукивали по полу.
— Дети и подростки. Только подобные вещи еще возможны. Ни единой взрослой души! Я не стану вас убивать, смертный. Вы принадлежите к тем немногим, кто умеет со мной разговаривать. Все остальные только кричат — дети, юноши, девушки, которых я поедал. И это успокаивает мой голод на некоторое время, но мне нужно больше, чем обычно, больше, чем обычно…
— Но вы не отпустите меня?
— Как я могу? Я сам заточен…
— Какое волшебство ввергло вас сюда?
— Его звали Филандер Гроот. Умный человек. Сначала я был свободен и держал в страхе и повиновении целое королевство. Теперь я в Баксинаксе, в этом сортире. Ах, как я люблю эти безвкусные души детей. — Он облизал один из перепончатых пальцев и заурчал.
— Вы боитесь сами себя, — сказал я. — Поэтому вы до сих пор здесь, вы думаете, что будете убиты, если не будете питаться душами?
— Но люди же все одинаковы, — ответил Демон. — Хотелось бы мне знать, что я еще могу сказать?
Я поздравил себя с тем, что мне удалось договориться с Демоном, но это если не считать стенок цилиндра.
— Они не освободят ни вас, ни меня, У вас есть еда, у меня ее нет. Из этого следует, что либо я буду голодать, либо использую в этом качестве вас.
Демон посмотрел на меня,
— Я не замышлял убивать вас, смертный, Это было бы потерей для нашего повелителя. Ваше время еще не настало.
— Я тоже верю в это, — начал я, — так как я путешествую в поисках одной вещи, за которой меня послал сам Люцифер…
— Тогда перед нами обоими дилемма дилемма… — задумался Демон.
Я подождал мгновение.
— Я могу попытаться освободить вас, — заговорил я, — но куда вы после этого отправитесь?
— Прямиком обратно в Ад,
— Где вы хотите жить?
— Я не хочу больше покидать Ад, — затосковал Демон.
— Мне ничего не известно о заклинании Духов.
— Можно попытаться заговорить меня, правда, тот, чья душа принадлежит Люциферу, не может этого сделать,
— Это значит, что я не могу заклять вас?
— Кажется, так…
— Мы оба спасемся одним способом, — предложил я.
Демон положил голову обратно себе на плечо и сильнее зацарапал лапами по полу,
— Да, да…
— А если я вас убью, — поинтересовался я, — куда отправится ваша душа?
— В безвестность. Я не могу умереть, господин.
— Мне кажется, что как только я убью вас, откроется дверь,
