Вскоре наш красавец покачивался на волнах у отвесной скалы небольшой бухты. На корабль погрузили все необходимое для дальнего путешествия.
Наконец настал день, когда мы с Эрой, Нотом Кри, Чичкаланом с женой и еще двумя инками матросами перебрались на корабль.
Близился тяжкий миг разлуки. Мы прощались не только с инками, но и с Ивой и Гиго Гантом.
В толпе провожающих почему-то не оказалось старого Хигучака. Мы не хотели уплывать без нашего первого друга, встреча с которым заложила сообщество инков. Но больше ждать было невозможна.
Все столпившиеся на скале инки закричали и замахали руками.
Я видел, что в бухту входит первобытное суденышко, каким пользовались кагарачи-рыбаки до знакомства с нами.
Это был плот, связанный растительными волокнами из нескольких очень легких бревен с мягкой и упругой пористой древесиной. Рыбаки столетиями плавали на этих примитивных мореходных средствах. При всех своих недостатках плоты не тонули, даже залитые волнами.
Древнее сооружение было теперь усовершенствовано. На нем подняли изобретенный Гиго Гантом парус, и гребцы орудовали длинными веслами.
У мачты стоял Хигучак. Бывший рыбак кричал нам.
Я подумал, что наш друг решил выйти с нами вместе в море, но не угадал его намерений.
- Пусть сыны Солнца возьмут на корабль этот плот, - услышали мы его голос. - Если океанские бури разобьют и потопят корабль, то бревна плота никогда не утонут. На них сыны Солнца могут плыть до самого неба.
Мы переглянулись с Нотом Кри.
- Надобно отказаться от бесполезного балласта, - сказал Нот Кри. - Какое варварство! Безнадежны попытки развивать столь примитивные мозги!
Снова разошлись мы во мнениях с Нотом Кри. Но я не мог отвергнуть дар друзей, выражавших по-своему заботу о нас. Плот был погружен на корабль. Огромный Гиго Гант стоял на скале, рыжебородый, "четырехглазый", и трогательно оберегал свою маленькую жену, чтобы она не оступилась.
- Инки прощаются с Кон-Тики, - торжественно сказал Хигучак. - Пусть сыны Солнца знают: вместе с ними заходит Солнце. - Это было верно, потому что мы уплывали в сторону захода Солнца. Но Хигучак имел в виду иное. - Заходит Солнце для инков. Солнце-Тики покидает их. Но его ученик Тиу Хаунак, оставшийся в Каласасаве, поднимет город из руин, и двое сынов Солнца будут счастливо жить и править инками. Однако пусть Солнце-Тики пообещает инкам, что вернется.
Простодушный старик не мыслил, что мы можем уплыть совсем.
- Пьяная Блоха знает! - крикнул с корабля Чичкалан. - Сыны Солнца умеют возвращаться на Землю даже после своей смерти. Пьяная Блоха сам это видел...
- Пусть Кон-Тики скажет, что вернется, - настаивал Хигучак.
В его словах было столько искреннего чувства, что я не мог не крикнуть:
- Мы вернемся!
Лицо Нота Кри перекосилось.
- Достойно ли так лгать этим полуразумным существам? Совет Матерей не оправдает подобной лжи.
- Мы вернемся! - снова крикнул я.
Эра звонко поддержала меня:
- Мы вернемся!
Нот Кри пожал плечами и отвернулся.
Матросы перерубили удерживающие корабль канаты, и он тронулся, увлекаемый отливом, который означал, что Луна зашла за горизонт и притяжение ее не сказывается на море.
Скала начала отодвигаться.
Толпа инков кричала. Многие из них рыдали как дети.
Комок подкатился и у меня к горлу. Я сам готов был рыдать и не мог произнести ни слова. Только Эра снова крикнула, что мы вернемся.
Я верил в это. Мы прилетим, конечно же, снова прилетим сюда с Мара на новом космическом корабле. Народы-братья будут теперь связаны со Вселенной.
Но сначала нам предстояло пересечь океан на легкой посудинке, еще никогда не плававшей так далеко. Глава восьмая. ОКЕАН.
Лиана, жена Чичкалана, гибкая, как растение, имя которого носила, исполнила на палубе выразительный "танец прощания".
А потом ветер надул паруса, и корабль стал быстро уходить от берегов.
Давно исчезла из виду скала с толпой провожающих нас инков. Отодвинулась в дымку горная гряда, за которой где-то там, к восходу Солнца, находился возрождающийся из пепла город с Воротами Солнца около него.
На миг мне показалось, что сквозь свист ветра я слышу знакомый голос Имы, словно сверкающий в переливах Солнца. Но я знал, что среди инков носильщиков женщин не было. Должно быть, во мне звучала память о тех, кто стал мне особенно дорог. Все они остались далеко позади, а впереди был безграничный океан.
Нот Кри сумел распознать новое океанское течение, которого не могло, как он утверждал, быть прежде. Он доказывал, что лишь исчезновение материковой преграды позволило течению повернуть от покинутого нами берега в открытый океан.
Меня это обрадовало. Но Нот Кри остался мрачным. Казалось, теперь ничто не могло радовать его. Он лишь чуть оживлялся, когда заходила речь о возвращении на Мар. Конечно, тогда оживлялись и мы с Эрой.
Аппаратура электромагнитной связи, помещавшаяся в красивом диске, который я всегда носил на груди, доносила до нас голос Моны Тихой. Чичкалан, даже издали слыша этот незнакомый голос, падал ниц, считая, что Кетсалькоатль разговаривает с другими богами. Мать и ее единственный спутник, знаток вещества Линс Гордый, вступили в общение с людьми. Они не рискнули менять их общественный уклад, как попытались сделать мы в Толле, но обучали их владеть своим телом так, как это умеют на Маре. Они начали с системы дыхания с задержкой, а потом рассказали о страшной войне распада, случившейся на Фаэне, предостерегая людей от пагубного пути их грядущих поколений.
Возможно, что это было еще преждевременно, но Мона Тихая сообщала, что жрецы храмов записали ее сказания о фаэтах, называя ее богиней Шивой, а корабль, на котором она прибыла, - "Летающей колесницей" (очевидно, в той стране знали колесо!).
"Сверкающий снаряд, обладающий сиянием огня, лишенного дыма, был выпущен. Густой туман внезапно покрыл войско. Все стороны горизонта погрузились во мрак. Поднялись несущие зло вихри. Тучи с ревом устремились в высоту неба. Казалось, даже солнце закружилось. Войско было сожжено, испепелено на месте. Оружие похоже было на огромную железную стрелу, которая выглядела как гигантский, посланец смерти. Чтобы обезвредить одну такую неиспользованную стрелу, ее требовалось измолоть в порошок и утопить в море. Уцелевшие воины спешили к реке омыть одежду и оружие... Пламя Индры, обрушенное на Тройной Город, сверкало молнией ярче десяти тысяч солнц" (Из древнеиндийского эпоса "Махабхарата", перевод с санскрита Л. Горбовского).
Так со слов Моны Тихой представили себе земные жрецы оружие распада фаэтов.
А вот как описали они "Летающую колесницу"
"О том, как изготовить детали для "Летающей колесницы", мы не сообщаем не потому, что это неизвестно нам, а для того, чтобы сохранить это в тайне. Подробности устройства не сообщаются потому, что, узнанные всеми, они могли бы послужить злу" (Древнеиндийский поэтический источник "Самарангана Сутрадахра", перевод с санскрита А. Горбовского).
