- Это тот самый студент... Я уже рекомендовал его вам, профессор.
Я поклонился, испытывая самые противоречивые чувства. Все это было немножко противно, страшно, но интересно.
- Что вы умеете делать, студент, кроме пакостей и рассказов?
- Он умеет глубоко чувствовать, профессор, - мгновенно отозвался Криш.
- Дайте листок бумаги, Силис.
Криш метнулся в противоположный угол, Сбросил с крохотного столика стопку книг, взорвавшихся, как начиненные пылью гранаты, и принес несколько измятых листков почтовой бумаги.
- И стило.
Криш протянул ему авторучку.
- Вы, кажется, математик, студент?
- Да, профессор.
- Сейчас я дам последовательность, - он стал что-то царапать на бумаге, близко поднося ее к глазам. - Вы попробуете ее разгадать. Если догадаетесь, то продлите этот ряд, - он протянул мне листок.
Там было только десять букв: ОДТЧПШСВДД. Сначала мне пришло в голову, что это начальные буквы слов какого-то известного стихотворения или пословицы. Но я никак не мог подогнать их под хаотические отрывки, лихорадочно вспыхивающие в памяти.
- Не знаете?.. Эти числа натурального ряда. Один, два, три и так далее... Если бы догадались, то написали бы О Д Т Ч и так далее...
- Я подумал, что это стихи.
- Вы восторженный интеллектуал, милейший, а не точный сухой математик. Ни черта из вас не выйдет. В математике, разумеется... Силис! Дайте ему мой тест.
Криш протянул мне отпечатанную на папиросной бумаге анкету. Вопросы были престранные. Начиная от "краснеете ли вы, попадая в незнакомое общество", до "способны ли вы ударить женщину?"
- Вы должны отвечать только "да" или "нет". Да - единица, нет - нуль. Не вздумайте лгать. Тест учитывает и эту возможность. Пишите все, как есть. Тогда результат может оказаться благоприятным.
Я быстро заполнил листок, хотя вопросы, вроде "любите ли вы коммунистов?", несколько меня озадачили. Трудно ответить определенно. Но анкета была пристрастной и безразличного отношения не предусматривала.
- Сколько у него, Силис?
- 01101110001101.
- Чувствительный интеллигент, отрицающий всякие принципы. Внутренне порядочный, но скрывающий это даже от самого себя, - старик раскрыл, наконец, и другой глаз. - Что ж, на сегодняшний день это не худший представитель рода человеческого. Но может дать опасные мутации, если наступят более суровые времена.
- Зачем такой скоропалительный вывод, профессор? - вмешался Криш. - Он непозволительно априорен. Вы только окончательно смутите коллегу Виллиса.
- Эх, молодые люди! Мне приходилось жить, как сказал Монтень, в такое время, когда вокруг нас хоть отбавляй примеров невероятной жестокости. В старинных летописях мы не найдем рассказов о более страшных вещах, чем те, что творятся у нас повседневно.
- Вы всегда удачно цитируете, профессор. Но цитата не может оправдать предвзятого отношения. И не сгладит обиды.
- Э-э. Если он сразу же не разучится обижаться на меня, мы не сработаемся. Помните, как ветхозаветный Гидеон вопрошал господа? "И сделай мне знамение, чтобы я знал, что ты говоришь со мной". Я, конечно, не господь, но тоже не могу предупреждать каждый раз: не обижайтесь, сейчас я начну злословить... Кто ваш любимый художник, молодой человек?
- Гоген.
- Из-за яркости красок или из-за близости к некоему сверкающему откровению?
- Не знаю.
- А вы не склонны к пантеизму? Не кажется ли вам, что мировая душа разлита во всей природе?
- Я слишком рационалист, чтобы допустить это.
- Ничего не бывает слишком... Вы читали Спинозу?
- Только "Этику".
- Математика всегда привлекают теоремы... Но мне-то, собственно, безразлично, читали вы Спинозу или не читали. И изменить это ничего не может... Чему предначертано свершиться, то и сбудется. Но я, впрочем, начинаю болтать чепуху. Силис! Голубчик. Спуститесь в погреб. Там, кажется, должна быть бутылка прозрачной. Принесите ее сюда. И кусочек соленого лосося, пожалуйста.
- Но, профессор... - попытался возразить Криш.
- Никаких но! Я должен быть сегодня в форме. У нас с молодым человеком будет серьезный разговор... А я так плохо чувствую себя, Криш. Сходите в погреб. Очень прошу вас.
Криш пожал плечами и вышел. Я слышал, как скрипели ступеньки под его ногами.
- Такие вот дела, милый Петер, - вздохнул старик.
- Меня зовут Виллис, господин профессор. Виллис Лиепень.
- Нет. Ты - Петер. Петер Шлемиль7, у которого я хочу отнять тень. Ты знаешь, как дьявол купил тень у Петера? Знаешь... Ну вот и я хочу купить у тебя тень. Только денег у меня нет... Нет золотых гульденов, чтобы оплатить твою бессмертную душу. И латов-то не всегда хватает на бутылку-другую прозрачной. И куда только уходят деньги... Конечно, я мог бы иметь ведра серебряных пяти-латовиков, кадки золотых блестящих двадцаток. Благо на монетах нет номеров и всяких там серий. Они все одинаковые. Им и положено быть одинаковыми, как однояйцевые близнецы... Да! Я мог бы... Но не хочу. Не хо-чу! Нельзя осквернять чистое дело. Даже ради него самого. Цель не оправдывает средств. Напротив, средства иногда пятнают цель. Я занимаюсь только белой магией и не хочу иметь дела с черной. Пусть я умру с голоду. Впрочем, с голоду я не умру. У меня в погребе четыре пуры8 картофеля, бочка соленой лососины, мучица. Есть и бочонок масла, мед, ящик копчушки. Что еще человеку надо? Только немного водки. А она кончилась, и Силис не принес мне. Какое у нас сегодня число? Ах, так! Значит, скоро жалованье! Ну вот, видите, все идет превосходно, и я покупаю вашу тень, милый Петер Шлемиль... А вот и Силис! Ну давайте ее сюда, Силис. Давайте!..
Не вставая с кресла, старик извлек откуда-то грязный граненый стакан и фаянсовую кружку с отбитой ручкой.
- Больше посуды у нас, кажется, нет... Впрочем, может, молодой человек не будет? - он выжидательно уставился на меня...
- Да, профессор. С вашего разрешения, я лучше откажусь.
- Ну и великолепно! То есть, я хотел сказать, что очень жаль. Но не смею настаивать. Не смею... Держите кружку, Силис.
Он быстро плеснул в кружку и медленно и осторожно наполнил стакан до краев. Втянул губами немножко и решительно перелил в глотку остальное. По запрокинутому небритому подбородку прошла волна.
- Можете вылить остатки. Хватит на сегодня. Пора приниматься за дело... Или... уж лучше сразу покончить с этим? Все равно больше у нас ничего нет. Разлейте, Силис.
- Нет, профессор. Вы сказали - вылить. Будьте последовательны. Eppur si muove9. Видите, какая воронка? Кириолисово ускорение.
Профессор сосредоточенно смотрел, как Силис выливает водку в форточку.
- Вы безжалостный ученик, Силис. Никогда вам этого не прощу. И не надо слов! Не надо... Помогите мне лучше подняться, идиот. Пусть ваши дети отплатят вам тем же. Бог видит, как вы издеваетесь над старым учителем. Я же отец вам, Силис. Неблагодарный вы щенок. Ой! Проклятый радикулит! Проводите меня к роялю. Мне нужна нервная разрядка.
