— К морю!
К побережью, на самый берег — и тут встретился поток с потоком, когда гигантское сборище вылилось в море.
Через шесть часов только одна голова оставалась над водой. Конечно, это была голова Корнелиуса Бруннера, плывущего сильными гребками обратно к берегу.
Корнелиус растянулось на основательно затоптанном песке и расслабилось. Волны набегали на мирный берег, несколько птиц бороздило голубое небо.
— Это — жизнь, — зевнуло Корнелиус Бруннер, в чьем мозгу содержалась вся сумма человеческих знаний, — Думаю, я могу устроиться на ночлег и здесь, как в любом другом месте.
Корнелиус Бруннер уснуло, оставшись в одиночестве на заброшенном берегу.
Опустилась ночь, за ней последовало утро, и оно проснулось.
— Куда теперь? — вслух размышляло оно.
— В Нормандию; там есть еще неоконченное дело.
— В Нормандию, ладно, в дом Корнелиуса.
Оно поднялось, размяло тело, повернулось и вприпрыжку побежало в глубь земли по спокойному, опустевшему ландшафту.
Первое в мире универсальное человеческое существо сунуло детонатор под руку и медленно пошло обратно, разматывая провод, который тянулся в подвал дома. На безопасном расстоянии оно поставило ящик, а на него замыкатель.
— Пять!
— Четыре!
— Три!
— Два!
— Один!
Корнелиус Бруннер нажало на замыкатель — и большая подделка «Корбюзье ле шато» треснула, вспыхнула и загудела. Из него поднялись пламя и дым. Утес вздрогнул, полетел щебень, пламя с ревом поднялось ввысь, и черный дым, повисший было на небольшой высоте, пополз вниз, покрывая мглой деревню.
Сложив на груди руки, откинув назад голову, Корнелиус Бруннер созерцало пылающие обломки.
Оно вздохнуло.
— Вот так.
— Просто и ясно.
— Да.
— Что теперь?
— Не знаю точно. Возможно, для начала Ближний Восток,
— Или Америка
— Нет, не сразу, я думаю.
— Мне нужны деньги. Америка может оказаться наилучшим местом для этой цели.
— Мне хочется на восток. Там еще есть работа, которую надо выполнить.
— В Камбодже начнется сезон дождей.
— Да; думаю, я могу идти, да?
— Еще полно времени, не хочу торопиться. Корнелиус Бруннер повернулось и посмотрело вдоль
склона утеса, затем взглянуло на оседающий дом, кинуло взгляд в открытое море, на небеса.
— Хо-хо.
Небритый мужчина, одетый в истрепанную униформу, задыхаясь поднимался по склону. Он позвал:
— Мсье… ах!
— Мсье-мадам, — вежливо поправило его Корнелиус Бруннер.
— Вы виноваты в этом разрушении?
— Не непосредственно — да.
— В стране еще остался закон.
— Там да сям, местами.
— Я намерен вас арестовать!
— Я не подлежу аресту!
— Не подлежите? — Представитель властей нахмурился. Корнелиус Бруннер перешло в наступление. Оно принялось поглаживать руку офицера
— Который час, мсье? Мои часы остановились. Офицер глянул на свое запястье, выглядывавшее из рукава:
— Ах! Мои — тоже!
— Очень плохо. — Корнелиус Бруннер, тихо напевая, заглянуло в его глаза.
Сладкая и нежная улыбка скользнула по его губам, и он погрузился в исступленный экстаз, пока Корнелиус Бруннер снимал его брюки.
Брюки были отброшены в сторону. Корнелиус Бруннер развернуло официальное лицо, шлепнуло его по заду, мягко подтолкнуло в спину и пустило бежать вниз по склону. Он бежал весело, с улыбкой, все еще игравшей на его лице, а концы истрепанного пиджака и рубашки хлопали на ветру.
В следующий момент первое в мире универсальное человеческое существо, насвистывая, зашагало на восток.
— А вкусный мир! — весело подметило оно. — Ну, очень вкусный мир.
— Ты сказал это, Корнелиус!
