Ну а все прочие уколы были сделаны для предохранения вас от большинства неприятностей, сведших в могилу самых первых колонистов. Я имею в виду ядовитую плесень, вредное для глаз ультрафиолетовое излучение, обезвоживание и инфекционные заболевания. За каждой сделанной вам инъекцией стоят жизни и здоровье десятков первопроходцев, на чьем горьком опыте идущие следом выработали способы и методы борьбы с поражавшими их недугами.
И вот пять лет назад произошел прорыв. Биохимики наконец-то получили то, к чему стремились со времен Розена. Они синтезировали чудодейственный энзим, известный всем под названием оксиэна. Эти маленькие розовые пилюли сделали Марс доступным каждому. Примерно тогда же возникло наше движение, а два года спустя изобрели новое ракетное топливо, что позволило претворить в реальность нашу мечту и основать колонию Сан-Лейк-Сити. Четыре рейса в год и таблетки оксиэна дают нам возможность продержаться дотех пор, пока мы не сумеем существовать, не опираясь на поддержку с Земли.
Сан-Лейк-Сити, Грэхэм, — это и есть настоящий Марс. И когда эти грязные ублюдки взорвутся наконец вместе с отравленной и загаженной ими планетой, наша колония останется и будет продолжать двигаться по пути, завещанному лучшими умами человечества. Все остальные поселения — это не Марс, а всего лишь жалкие копии земных городов, изначально несущие в зародыше все их проблемы. Погибнет Земля, погибнут и они. Мы выживем — потому что должны!
— Шнашала ражберитешь ш комишшаром, — заплетающимся языком проговорил репортер, безуспешно пытаясь удержать свой бокал в вертикальном положении, чтобы налить туда очередную дозу спиртного. — Жвонарь обешшал пощадить ваш в карантин. Вам нужен окшиэн. Вы шможете делать его шами в вашей Раборатории?
— Пока нет, — пригорюнился Тони, чувствуя, как улетучивается дешевый оптимизм, который так легко приобрести с помощью бутылки. — Пожалуй, мне на сегодня хватит выпивки. Завтра меня ждет чертовски трудный день.
Доктор оказался прав: день выдался чертовски трудным. Начался он, как и следовало ожидать, с тяжелого похмелья. Стараясь не стонать, Тони выбрался из постели, радуясь в душе, что Грэхэм все еще спит. Сейчас ему меньше всего на свете хотелось с кем-то общаться, пусть даже это всемирно известный журналист. Быстро поставив диагноз, Хеллман проглотил таблетку аспирина и запил ее чашкой кофе. Немного поколебавшись, сварил еще одну, после чего решил, что достаточно восстановил силы, чтобы вынести омовение иод душем из вонючего метилового спирта.
Мими Джонатан уже была на месте и распоряжалась на окладе готовой продукции. Наплевав на инструкции, доктор рысью пробежался с дозиметром по цехам, чтобы успеть оказаться в назначенном для контроля месте к тому моменту, когда начнут вскрывать первый контейнер. С помощью велосипеда ему удалось в сравнительно короткий срок объехать все пять точек, выбранных накануне Харви Стиллменом, и убедиться, что уровень радиации в них действительно ниже обычного. Там уже вовсю трудились люди.
Мими успевала повсюду. Она то приказывала ускорить темп бригаде упаковщиков с теплосшивателями, то заставляла подносчиков не так быстро таскать контейнеры к шатрам, то направляла одну из команд туда, где скопилось слишком много проверенных ящиков либо, наоборот, намечался перебой сдоставкой еще недосмотренных. Подобно дирижеру большого симфонического оркестра, она подмечала малейший сбой в работе руководимого ею коллектива и тут же исправляла положение одним движением руки или вовремя отданным распоряжением.
Тони и Харви Стиллмен постоянно мотались по периметру, ограниченному Лабораторией и цепочкой шатров в пустыне. Они проверяли не только контейнеры, но и всех людей, контактировавших с ними, а также используемые в процессе машины и механизмы. Ближе к полудню Хеллман разыскал Мими, чтобы сообщить ей неприятную новость.
— Тент номер два придется эвакуировать. Там становится заметно "теплее". Пока уровень радиации невысок, но какая-то гадость в почве начинает фонить. Я подозреваю, что виной тому пластик пола, служащий своеобразным катализатором. Нет, я понятия не имею, что это такое, но сразу предупреждаю: еще час работы, и уровень радиации неизбежно затронет содержимое контейнеров.
Бедная Мими тяжело вздохнула. На мгновение доктору почудилось, что она вот-вот расплачется. Но мужественная женщина сумела взять себя в руки и через минуту или две ко второму шатру отправилась бригада, таща волокушу с новым тентом.
Кто-то споткнулся в третьем шатре, и часть радиоактивного фосфора, предназначенного Фонду помощи больным лейкемией, высыпалась. Одного этого было достаточно для отказа принять на борт корабля этот контейнер. Однако никаких признаков маркаина по-прежнему не наблюдалось.
В полдень был ленч, который разносили и обслуживали дети колонистов. Осушив чашку холодного кофе, Тони сказал Стилл-мену:
— Придется тебе, Харви, какое-то время обойтись без меня. Мне нужно навестить больных, в первую очередь Джоан Редклифф. Если возникнет ситуация, в которой не сумеешь разобраться сам, немедленно посылай за мной. — С этим напутствием Хеллман поспешил удалиться, пока эта самая ситуация не возникла.
Вернувшись в поселок, он первым делом заглянул в больницу, чтобы прихватить свой саквояж. Грэхэм уже проснулся и что-то печатал на старомодной портативной пишущей машинке. Тони это несколько удивило, потому что человечество давно перешло на диктофоны, которые имелись даже в Сан-Лейк-Сити.
Журналист оторвался от работы и приветливо кивнул доктору.
— Вас там кто-то дожидается, Тони, — сказал он, мотнув головой в сторону палаты. — Вы опять куда-то спешите?
— Да, дел по горло, — подтвердил Хеллман. — Даже не знаю, когда вернусь. Вы меня не ждите, Дуглас. Если хотите, можете погулять по окрестностям и побеседовать с людьми, если, конечно, найдете кого-нибудь. Сейчас все страшно заняты. Нам необходимо успеть все закончить, пока эта история с пропажей маркаина не стала достоянием прессы. Но ужинать мы будем непременно вместе, это я вам обещаю.
В больничной палате доктора дожидался Эдгар Кролл.
— Простите, что отрываю вас от дел сегодня, Тони, — извинился гость, — но у меня просто сил нету больше терпеть. Опять проклятые головные боли. Не представляю, с чего вдруг они меня одолели? Старею, должно быть.
— Стареешь?! — презрительно фыркнул Хеллман. — Не говори глупостей, дружище! В тридцать пять лет нельзя считать себя стариком даже в Сан-Лейк-Сити. Ну и что с того, если тебе понадобились новые очки? Ты просто забиваешь себе голову всякой ерундой… — Тони полез в аптечку, думая о том, что ерундой голову Кролла забивает не он сам, а его юная супруга Жанна, столь же красивая, сколь своенравная молодая особа. — Вот, прими пока аспирин. А если найдешь время заглянуть завтра, подберу что-нибудь поэффективней. Сейчас я, к сожалению, не могу тобой серьезно заняться. Если тяжело работать, скажи начальству, что я тебя освободил до конца дня. Надеюсь, до завтра мигрень пройдет.
