Общая картина преступления сразу навела архонта на мысль, что, скорее всего, акция Врага была сначала направлена против идеи, а только затем против конкретного человека. Тщательное изучение карт, запечатленных на пеленах, позволило ему – архонту-криминалисту – тут же уточнить догадку: злодеяние было совершено против пространственно-географических представлений зэммлян того времени. Пока хронисты методично копировали слой за слоем мысли мастера Тьмы для последующей расшифровки, наступая по спирали в глубь конуса, архонт Варроу лихорадочно пытался найти предварительный ответ на вопрос: в чем состояла суть преступления? Символическое расположение тела-мысли, повернутого головой на запад планеты, подсказывало архонту догадку о том, что вторжение мастера Тьмы существенно изменило всю систему географических и пространственных координат 99-го мира. Вокруг тела-мысли стояли симметрично четыре ритуальных представления аборигенов о форме мироздания: блюдо на трех слонах, диск с горой посередине на хребте исполинской рыбины, затем плоскость, накрытая сферами звезд, и пирамида. Мыслеоттиск мастера Тьмы являл собой одну из самых поразительных картин, застывшую в толще времени мысли. В зале Архонтесса стояла гробовая тишина, все, как одни, следили за тем, что происходит на другом краю вечности.
Включив реактивный ранец, архонт стал облетать поверженный колосс, приближаясь к голове убитого гиганта… тело уходило в бесконечность, и хотя голова лежала всего лишь у ножки стола, до нее пришлось добираться несколько минут. От работы ранца панорама злодеяния, воплощенная в столь экзотической форме, слегка вибрировала, но предметы-мысли сохраняли устойчивую форму и не сливались с космическим фоном. Лицо человека-мысли было покрыто отполированной до блеска стекловидной маской, только в области лба были видны глубоко врезанные знаки – символы зодиакальных созвездий и каббалистические рисунки. Над глазами в маске имелись продолговатые прорези, сквозь которые было видно, как в глубине мерцают закрытые веки, покрытые золотой краской. Мыслеоттиск преступления поражал магической силой и красотой исполнения.
Когда наконец архонт Варроу-13 бережно расстегнул защелки и снял стекловидную маску, по залу великого Архонтссса прошел гул изумления – голова человека-мысли представляла из себя глобус-октаэдр, на плоских гранях которого были нанесены очертания материков и океанов. И этот глобус-восьмигранник был перевернут!
Наконец-то Архонтесс узнал суть преступления против Опеки… модель ближнего мироздания зэммлян в силовом поле Опеки состояла из центрального светила, вокруг которого вращаются местные спутники; третьей от солнца была планета 99-го мира, которая вращалась вокруг звезды как бы «лежа на боку». При этом полярные шапки планеты находились: одна на левом «боку» западного полушария, вторая – на нравом «боку» восточного полушария (см. иллюстрации)… Преступление Тьмы придало совершенно иное мысленное положение планеты в околосолнечном пространстве! Модель мироздания в сознании миллионов зэммлян совершенно переменилась: теперь полярные шапки зэммного шара находились – одна на «макушке» планеты, другая «внизу», на противоположной стороне, а ось вращения планеты не совпадала, как прежде, с плоскостью эклиптики, а имела к ней наклон около 66 градусов!.. Так вот что было целью зловещего вторжения: мастер Тьма опрокинул мир зэммлян, он поменял местами важнейшие планетарные ориентиры «верх» и «низ» в космологической картине тогдашнего средневекового сознания! Искаженный вмешательством психический объект стал постепенно выходить из-под прицела лунных пушек времени, настроенных на прежнюю модель мировосприятия аборигенов, и, наконец, совсем выскользнул из силового поля священной Опеки.
Тайна была разгадана (о том, как смена «верха» и «низа» планеты разрушила средневековую модель мира, читайте в нашем анонимном приложении «Опрокинутый космос»), Архонтесс в едином порыве встал со своих мест в Овальном зале, аплодируя Варроу, который высоко поднял над собой сорванную маску чудовищного преступления, ажиотаж и восторг архонтов на миг заслонил мысль о том, что сам преступник находится здесь же среди высшего ареопага вечности. Внезапно все стихло, приближалась развязка – человек-мысль знал имя преступника, ведь он был олицетворением злодеяния, целью и орудием вторжения. Варроу-13 приготовился прочесть преступление до конца и склонился над той гранью октаэдра, где мерцали закрытые глаза, Варроу поднял сначала одну, затем другую шторки. Они поднялись с шорохом, от которого побежали мурашки по всей Вселенной. Глаза были сделаны из голубоватого камня с зрачками из черного зеркала. Левый глаз был пуст, зато в Правом, после легкого нажима указательным пальцем, вспыхнул зеленоватый туманный огонь; по телу прокатилась волна, дернулись руки, пальцы заскользили по шахматному паркету, человек попытался встать, но тут же бессильно принял прежнее положение.
«Кто ты?» – спросил архонт. «Я Ортелий».– «Кто ты, Ортелий?» – «Я Абрахам Ортелий, картограф Фландрии».– «Кто тебя убил, картограф?» – «Я жив».– «Нет, ты убит, убита твоя главная мысль».– «Я знаю, так хотел бог».– «Откуда тебе знать, Ортелий, чего хочет бог?» – «Об этом мне сказал ангел».
Архонт поднес ладонь к самым глазам тела и выпустил объемное изображение Джутти без лица.
«Это твой ангел, Ортелий-картограф?» – «Нет, это сатана».– «Смотри лучше, смертный!» Архонт сменил изображение на другое, где Джутти была в белом платье, с крыльями и лицом. «О…»– простонало поверженное тело. «Покажи мне ее»,– приказал архонт, властно погружая пальцы в глубь тетраэдра. «Н-нет».– «С тобой говорит бог, картограф Абрахам Ортелий!»
По телу-мысли прошли новые судороги, и голова рывками повернулась к окну, точнее туда, где сияла вечная вспышка солнца. И наступила ночь. Окно развернулось в первоначальный вид, показались звезды, затем в полуночной темноте забрезжило сияние, ближе, ближе… И вот уже во весь рост за оконной рамой выросла парящая фигура ангела. Рука толкнула презренное стекло, которое рассыпалось в прах под громовую музыку ангельского хора.
В комнату влетела Джутти-призрак, Джутти-воспоминание. От ее красоты можно было ослепнуть. В белой, вьющейся по ветру хламиде, с насурмленными бровями, с исполинскими лебедиными крыльями за плечами, с крыльями из миллиона плотно прижатых друг к другу перышек, она действительно была посланцем грозного божества. От нее исходило магическое сияние, по лицу проходили токи волнения. В левой руке она сжимала распятие, на котором из четырех ран Спасителя брызгали ярко-алые снопы света, а в правой – свиток, который под музыку развернулся и показал огненную карту мира. При этом она что-то сурово и торжественно произнесла.
