- Я видела своими собственными глазами, как он летал на железной птице и сражался с джо-усом! - воскликнула она. - Алу, которые гнались за мной, тоже видели это и разбежались.
- Чья это женщина? - внезапно спросил Ал-тан.
Воцарилась тишина. Аджор повернулась ко мне с выражением недоумения и обиды на лице.
- Чья это женщина? - повторил Ал-тан свой вопрос.
- Моя! - ответил я, повинуясь какому-то внезапному импульсу, и мне не пришлось сожалеть о произнесенных словах - наградой мне был взгляд Аджор, полный гордости и счастья.
Несколько секунд Ал-тан внимательно разглядывал ее, а затем повернулся ко мне.
- А ты в состоянии ее содержать? - спросил он с едва уловимой ноткой презрения в голосе.
Положив руку на рукоятку пистолета, я ответил, что в состоянии. Он заметил мое движение, перевел взгляд на торчащее из кобуры оружие и улыбнулся. Вслед за этим он поднял свой огромный лук, приладил стрелу и до отказа натянул тетиву. Его воины с усмешками на лицах наблюдали за происходящим. Лук Ал-тана был намного больше и тяжелее, чем у любого из присутствующих. Чтобы натянуть его, требовалась немалая сила, Ал-тан же сделал это с поразительной легкостью, оттянув тетиву до такой степени, что каменный наконечник стрелы уперся в его указательный палец, лежащий на древке. Прицелившись, он пустил стрелу. Пролетев футов пятьдесят, она глубоко вонзилась в ствол молодого деревца толщиной дюймов в шесть, пробив его насквозь. Ал-тан и его воины повернулись ко мне с выражением несказанного удовольствия на лицах, а вождь несколько раз подпрыгнул с поднятыми вверх руками, напомнив мне пьяного борца.
Не желая ударить в грязь лицом, я выхватил пистолет, навел его на все еще дрожащую в стволе дерева стрелу и нажал на спуск.
При звуке выстрела все кро-лу отскочили назад и схватились за оружие, но видя, что я улыбаюсь, они успокоились и перевели взгляд на дерево. Стрела их вождя исчезла. Это был отличный выстрел, можете мне поверить! Не уверен, что мне удалось бы повторить его, но в сложившихся обстоятельствах мне просто до зарезу был нужен именно такой, чтобы раз и навсегда зарекомендовать себя в глазах этих свирепых и воинственных дикарей шестого круга подобающим образом.
Боги оказались добры ко мне, и я сразу увидел по лицам окружающих, что мои акции поднялись. Но, похоже, не в глазах Ал-тана. Если до этого он склонен был рассматривать меня как безвредную и любопытную диковину, то теперь, судя по выражению лица, его отношение ко мне изменилось в худшую сторону. Удивляться тут было нечему - люди типа Ал-тана всегда болезненно воспринимают свое поражение. Какой властелин, дикий или цивилизованный, в состоянии снести такой щелчок по самолюбию? Видя потемневшую от гнева физиономию Ал-тана, я счел за благо прекратить дальнейшие беседы и продолжить прерванный путь. Однако воины, повинуясь жесту вождя, преградили нам путь.
- Что это значит? - спросил я. Прежде чем Ал-тан успел ответить, я услышал голос Чал-аза:
- И это благодарность вождя Кро-лу Ал-тана за спасение жизни одного из его воинов от пляски смерти в плену у банд-лу? - спросил он.
Ал-тан с минуту мрачно молчал, но потом его лица прояснилось и стало чуть добродушнее.
- Вы меня не так поняли, - произнес он, - я не собираюсь причинять вреда этому незнакомцу, я хотел только задержать его на один день, чтобы он мог принять участие в пиршестве в деревне. А утром пускай идет своей дорогой, я его не держу.
Сомнения мои его речь до конца не рассеяла, но побывать в деревне кро-лу было любопытно. Кроме того, если Ал-тан и замыслил какой-то обман, мы все равно находились в его власти. Ночью же мог подвернуться удобный случай для бегства. Пытаться вырваться из кольца воинов сейчас было безумием. Поэтому я, чтобы рассеять подозрения, тут же согласился на его предложение и вежливо поблагодарил за оказанную честь. Это ему явно понравилось, и по дороге в деревню Ал-тан шел рядом со мной, расспрашивая о моей стране и ее обычаях. Больше всего его, кажется, удивило, что у меня на родине люди могут спокойно передвигаться днем и ночью без риска быть съеденными хищными зверями или ящерами. Когда же я рассказывал ему об армии, его наивный рассудок отказывался принять тот факт, что огромные массы людей содержатся обществом с единственной целью - истреблять себе подобных.
- Как хорошо, - сказал он, - что я не живу в твоей стране среди столь кровожадных людей. Здесь, на Каспаке, тоже сражаются воины разных племен. Наше оружие предназначено в первую очередь для охоты и для защиты. Мы не делаем оружия с целью убивать, как это делаете вы. В твоей стране, чужеземец, живут, должно быть, настоящие дикари, и тебе повезло, что ты теперь находишься в мирном и спокойном краю.
Как видите, вождь высказал довольно смелую и свежую мысль, с которой я готов согласиться, особенно если учесть, что перед этим рассказывал Ал-тану о большой войне, вот уже два года бушующей в Европе.
По дороге в деревню мы постоянно сталкивались с хищниками и трижды подвергались нападению, но все это воспринималось Ал-таном как нормальный ход вещей. Он наносил удар копьем или пускал стрелу в нападавшего хищника, а затем, как ни в чем не бывало, возвращался к прерванной беседе. Двое воинов получили ранения, а один даже был убит насмерть разъяренным носорогом, но стоило опасности миновать, как о ней уже больше никто не вспоминал. С убитого сняли одежду и оружие и оставили на месте - хищники позаботятся о погребении. Трофеи, которые кро-лу пренебрежительно оставляли пожирателям падали, заставили бы позеленеть от зависти любого английского охотника. Они забрали с собой лишь мясо носорога, и то по единственной причине, что очень его любят. Часть носорожьей шкуры они тоже забрали с собой - она используется для изготовления обуви, щитов, рукояток ножей и других целей и ценится за толщину и прочность.
Особенно заинтересовал меня их щит. Я даже оказался свидетелем отражения нападения саблезубого тигра с его помощью. Огромный зверь неожиданно выскочил из кустарника, где, по всей видимости, спал после утренней охоты. На него обрушился град копий, некоторые из них были пущены с такой силой, что пробили тело насквозь. В~ момент нападения тигр находился очень близко к отряду, поэтому ему удалось прорвать цепь обороны. Метнув копья, воины с непостижимой быстротой принялись пускать в него стрелы. Рыча от ярости и боли, зверь обрушился на Чал-аза, я же в отчаянии сжимал бесполезное в такой сутолоке ружье. Но Чал-аз был готов к нападению. Отбросив свой лук, он спрятался за большим овальным щитом, в центре которого находилось отверстие диаметром в шесть дюймов. Крепко сжимая щит за внутренние ремни левой рукой, в правой он сжимал тяжелый нож. Утыканный, как дикобраз, копьями и стрелами хищник в прыжке опрокинул Чал-аза на землю. Тот упал на спину и прикрылся сверху щитом, который полностью накрыл его тело. Пока тигр рвал когтями плотную кожу носорога, покрывавшую щит, Чал-аз через отверстие наносил ему удары ножом. Безо всякого сомнения, храбрый воин обошелся бы и без моей помощи, но тут мне представилась возможность выстрелить без риска зацепить кого-нибудь, и одной пулей я уложил тигра наповал.
