Филип Фармер - Пробуждение каменного бога

Первый из леопардолюдей достиг дороги. Внезапно появились красные искры, а потом пятнышко света. Видно, он открыл огневую коробку и поднес к запалу бомбы. Огонь описал дугу — бомба полетела в машину. Тренькнул арбалет и из правой щели метнулась стрела. Враг вскрикнул и повалился наземь. Раздался удар по крыше, а потом взрыв, который полуоглушил их и встряхнул машину. Но бомба скатилась на дорогу сбоку от автомобиля, машина побежала дальше.

Показались другие фигуры, кто с копьями, кто с огневыми коробками и бомбами. Копьеносцы попытались просунуть свое оружие сквозь смотровые щели, а бомбардиры швыряли свое оружие в борт автомобиля.

Копьеносцы попадали, пронзенные стрелами арбалетов. Бомбы ударились о борта и крышу, скатились на дорогу и взорвались, причинив больше вреда противнику, чем автомобилям.

Потом первый автомобиль прорвался, а выжившие напали на второй. Больше половины врага остались лежать убитыми и ранеными. Один леопард, отчаянно разбежавшись, вскочил на покатую крышу последнего автомобиля. Он положил бомбу, спрыгнул и был застрелен в спину. Бомба сорвала два верхних слоя и повредила третий. Некоторое время осажденные ничего не слышали, но остались целы и невредимы.

Когда кавалькада въехала в город их встретило несколько горящих и сильно покалеченных зданий. Должно быть, летучие бросали бомбы, обстреливали солдат и штатских. В открытые окна дворца (которые так и не были зарешечены, хотя приказ был отдан две недели назад) влетела команда камикадзе. Своими отравленными стрелами они перебили множество народа, но добраться до правителя и Великого Визиря так и не смогли. И все, за исключением, двух, были убиты.

Улисс узнал об этом от Шегнифа.

— Не убивайте этих двух преступников, ваше превосходительство, — сказал Улисс. — Мы можем вырвать из них тайну расположения их основного города.

— А потом что? — отозвался Шегниф.

— Потом мы используем новый воздушный флот, во много раз лучше первого, нападем и разрушим главный город дулуликов. А далее — само Дерево.

Шегниф удивился.

— Разве тебя ничему не научило то, что случилось этой ночью? — сказал он.

— Не совсем, — ответил Улисс. — Враг уничтожил не очень много, зато сослужил нам хорошую службу. Если бы дирижабли не погибли, я бы потратил много времени, убеждая вас построить новые, более совершенные корабли. Я имев ввиду огромные корабли, которые на моем родном языке называются жесткими дирижаблями. Или лучше перевести — директиблями или стираблями. Они потребуют во много раз больше материалов, подготовки и времени, но зато будут более приспособлены к той миссии, которую я запланировал.

Он подумал, что Визирь разъярится на его самонадеянность, но Шегниф был доволен. Он сказал:

— В этом вторжении, которое, кстати, все же произошло… Существует… Лучше объясни мне одну вещь. Ты прав, что врага надо бить в самое сердце. Мы можем распылять силы и средства, но только обезопасив границы. Но я не понимаю, как мы победим Дерево, даже если уничтожим его глаза и уши, дулуликов. Видно, у тебя есть какое-то решение.

Улисс открыл свой план. Шегниф слушал, кивая своей огромной головой, щупая свои бивни и почесывая лоб раздвоенным кончиком хобота. Потом он сказал:

— Я принимаю твой план сразу же. Вигнумов и глассимов отбросили назад, мы взяли множество народа и подобрали около двадцати раненых летучих.

— Некоторые могут дать нам ценную информацию, — сказал Улисс. — А остальных можно использовать и для тренировки ястребов.

И вновь он был занят от рассвета до заката. Но он нашел время разобраться в ссоре Зеби и Авины. Он не видел женщину после бегства из ангара, и она дала о себе знать только через несколько дней. По ее версии, она выскочила вслед за Улиссом и потеряла сознание где-то между ангарами. Она очнулась в поле среди груды трупов. Она потеряла много крови, но осталась жива.

Обе самки утверждали, что повздорили из-за его любви, из-за того, в ком он больше нуждался и кого предпочитал. Зеби набросилась на Авину своими когтями, и Авине пришлось схватиться за нож.

Улисс решил отложить тюремное заключение или физическое наказание на будущее. Он строго разграничил их права и обязанности. Им придется подлаживаться, иначе обе окажутся в немилости, притом надолго.

Зеби плакала, Авина причитала, но пришлось согласиться.

Первым делом он велел созвать всех дрессировщиков ястребов. Это были свободные люди, которые только тем и занимались, что науськивали и обучали некоторые виды птиц для своих хозяев, которым нравилась птичья охота. Вместо того, чтобы натаскивать своих пернатых на уток, пингвинов и тому подобную дичь, им надлежало обучить их нападать на летучих мышей. Пленных дулуликов, оклемавшихся от ран, хватило бы на это с лихвой.

Через пять месяцев Улисс увидел первые плоды своего детища. Рядом с ним были Великий Визирь, юный правитель и глава армии. Угрюмый летучий, который знал, что его ожидает, разбежался по наклонному полю, захлопал крыльями и оторвался от земли. Летя против ветра, он достиг сорока футов и, решив, что может удрать домой, развернулся. Ему дали короткое копье с каменным наконечником, и он надеялся, что вполне сможет отбиться от двух ястребов.

Возможно, летучий не поверил нешгаям, когда те опрометчиво обещали ему разрешить донести весть об этом новом оружии своему народу. Если бы он убил двух ястребов, остальные бы его не тронули. Так что у него был шанс.

И он поступил как было велено: развернулся над полем и набрал необходимую высоту, чтобы было удобно следить за атакой. Когда он помчался назад, сняли колпачки с двух ястребов, и охотники подбросили их в воздух. Какой-то момент те кружили на месте, а потом хрипло крича, бросились на летучего. Он отчаянно замахал крыльями. Оба ястреба неслись вниз, словно оперенные стрелы молний ударили с такой силой, что это было видно даже на земле. Как раз за мгновение до этого летучий сложил крылья и повернулся к ним лицом. Один ударил его в голову и сам умер от ножа, но когтей не выпустил. Второй ударил через несколько секунд, впившись когтями в живот летучего. С истошным криком крылатый человечек полетел вниз и ударился о землю с такой силой, что сломал ноги и одно крыло. Выживший ястреб продолжал терзать его утробу.

— Конечно, мы не можем взять по охотнику на каждую птицу, — сказал Улисс. — Мы натаскиваем их теперь так, чтобы они сидели в отдельных клетках, двери которых открывались бы особым механизмом. Оказавшись свободными, они вылетят и накинутся на ближайшего летучего. А уж драться они умеют.

— Будем надеяться, — сказал Шегниф. — Я не верю в эффективность ястребов. Ничто не помешает им броситься всем скопом на одного летучего, в то время как остальные прорвутся невредимыми.