Человек, доложивший об успехе Хьюиту, добавил с отвращением:
— Самое обидное, что мы могли все это проделать, когда Горди в первый раз захватил корабль…
Хьюит посмотрел на ученого, который был таким же крупным мужчиной, как Харкорт, но немного старше, и решил ничего ему не отвечать.
Но потом его мысли обратились к аналогичной ситуации на Земле. Там также десятки тысяч ученых понимали и умели использовать силы природы. Однако в периоды жестоких диктатур эта огромная группа просвещенных людей не могла объединить свои усилия, выйти из лабораторий и изменить положение вещей. Ученые лишь исполняли приказы свыше.
Вспомнив об этом, Хьюит покачал головой и обратился к ученому, которого звали Уильям Лоуренс.
— Я не согласен с вами, — возразил Хьюит. — В течение последнего столетия вас не интересовала политика. Об этом заботились ваши капитаны, сменявшие друг друга. Теперь положение изменилось, — он едва заметно улыбнулся. — И вы чувствуете себя иначе, не так ли?
Приближался конец периода сна. Большие группы людей постепенно занимали позиции вокруг капитанской каюты. Хьюит не начинал решительной атаки только из-за того, что в каюте находились капитанские жены.
К Хьюиту обратился отряд ученых под началом Лоуренса.
— Боюсь, нам придется принести женщин в жертву, — глядя в глаза Хьюиту, сказал Лоуренс. — В противном случае мы должны будем штурмовать капитанскую каюту. Потери могут составить тридцать-сорок человек.
Хьюит уже взвесил все за и против. Он хотел предложить Горди сдаться, пообещав ему полную амнистию.
— После того, как он убил стольких людей! — послышались со всех сторон возмущенные возгласы.
Хьюит разозлился. Если есть возможность спасти жизни людей, необходимо идти на компромиссы.
— Горди убивал ради достижения политических целей.
— Но это все равно убийство! — возразил Лоуренс.
Сдерживая раздражение, Хьюит объяснил, что во многом он считает обвинение справедливым. Убийство есть убийство. Но до недавних времен для политических лидеров делалось исключение. И в данном вопросе в сознании людей, которые оказались в новой системе, сами того не понимая, еще не произошла окончательная перестройка.
— Мы можем определить суть общества, — сказал Хьюит, — осмыслив те виды убийства, которые оно считает допустимыми. Когда мы попытаемся выяснить, кто в таком обществе отвечает за применение смертной казни и другие виды наказаний, мы убедимся в том, что убийцы получают санкции от политических лидеров, которые, в свою очередь, имеют широкую поддержку масс. На «Надежде человечества» возникла упрощенная версия такого общества. Для вас наступил переходный период от одной системы к другой, и сейчас вы не можете принять такой уровень насилия, который характеризовал прежнюю систему. Если кто-то из вас готов окончательно отказаться от старых законов, я с радостью его выслушаю.
Наступило долгое молчание, затем руку поднял прежний первый помощник капитана Миллер.
— Я противник старой системы, — сказал он.
Один из ученых презрительно фыркнул и сердито заявил:
— Мистер Миллер, я не могу принять ваше заявление на веру.
— Я возненавидел Горди с того самого момента, как его увидел, — негодующе ответил Миллер.
— А как насчет времени, когда вы были лакеем Брауна? — хрипло спросил ученый.
Миллер заметно удивился.
— Мистер Браун являлся законным капитаном корабля! — запротестовал он.
Хьюит взмахом руки заставил спорящих замолчать. По его лицу бродила слабая улыбка, когда он обратился ко всей группе.
— Теперь вы видите, что я имел в виду? — спросил он.
Молодой ученый по имени Роско пробормотал:
— Я не совсем понимаю. Но мне кажется, в этом что-то есть. Вы обещаете ему неприкосновенность. Ладно. Но как вы собираетесь поступать в дальнейшем, если возникнет аналогичная ситуация?
— Нужно сделать так, чтобы он стал частью новой системы, — откровенно ответил Хьюит.
— А если не получится?
— Я готов рискнуть, — заявил Хьюит. — Ну а теперь, если вы не возражаете, я попытаюсь с ним договориться.
Многие отводили глаза, когда Хьюит смотрел на них, но вслух никто возражать не стал.
Горди оглушительно расхохотался, когда Хьюит обратился к нему с предложением сдаться.
— Послушайте, — сказал Горди, — очень скоро вы увидите, чем мужчины отличаются от мальчишек. За вами стоят мальчики, за мной — мужчины. У нас столько запасов, что мы в состоянии продержаться долгие годы.
Хьюит объяснил, что с помощью ученых они могут быстро прикончить Горди и его людей. В заключение Хьюит сказал:
— Я вижу, вы мне не верите, не так ли?
— Почему же, я вам верю.
— Тогда в чем дело? — настаивал Хьюит, — Если вы не примете наше предложение, вам конец, Горди.
— Я уверен в своей победе, — ответил Горди, — Эти ваши научные штучки… вам прекрасно известно, что прежние капитаны корабля позаботились о том, чтобы капитанская каюта была надежно от них защищена.
— Они знали, что ученые на их стороне, — объяснил Хьюит.
В ответ Горди лишь презрительно пожал плечами.
Но было видно, что слова Хьюита произвели на него впечатление.
В глубине души Горди верил, что это конец пути. И все же он не мог сдаться. Что-то должно случиться. Что? Он не знал. Но о капитуляции думать не хотел.
— Вы можете сдаться в любой момент — пока не прозвучат первые выстрелы, — спокойно сказал Хьюит и выключил интерком.
Несколько ученых стояли во время разговора рядом с Хьюитом. Один из них произнес:
— Судя по выражению вашего лица, вам трудно сохранять беспристрастность.
— К Горди невозможно хорошо относиться, — не стал спорить Хьюит, — Однако он тоже нервничает.
Впрочем, Хьюит заметно успокоился, когда доставили его скафандр-танк и он объяснил, что задумал. Забравшись внутрь скафандра, Хьюит подал сигнал к началу военных действий и направил скафандр в коридор, ведущий к капитанской каюте.
Первая пуля ударила в сверхтвердый пластик прямо у него перед носом! По удивительному материалу прошла рябь, но он тут же восстановился. Хьюит отшатнулся, его трясло.
Однако он заставил себя успокоиться, и машина покатила дальше.
Вдоль передней поверхности скафандра затанцевали искры — бластер! Эффект был жутковатым, но чрезвычайно красивым.
Наконец кто-то из мятежников в упор выстрелил в него из ружья, и на мгновение Хьюита оглушил грохот.
Однако он продолжал катить дальше. Когда до входа в капитанскую каюту оставалось несколько ярдов, он услышал из-за двери голос Горди:
