— Оттуда подается сжатый воздух. Это основной источник энергии под водой. Есть еще газообразное горючее, сжиженные газы…
(Мальчик поворачивает кран. Инструмент начинает вибрировать, пуская струи воздушных пузырьков. Под потолком пузырьки собираются в один большой пузырь, который медленно высасывается через вентиляционное отверстие. Рыба гоняется за пузырьками. Мальчик опускает вибрирующий наконечник инструмента на виниловую доску и мгновенно перерезает ее пополам.)
— Автоматическая пила… Изрядно, не правда ли? Каждую деталь придумал он сам… и сделал своими руками, конечно. Это мастерская обработки пластиков, здесь подобраны все необходимые инструменты. Под водой пластики играют такую же роль, как железо на суше, и освоение их составляет основу всей жизненной техники… И все-таки это невероятно. Ведь ему всего восемь лет. Видимо, под водой ускоряется не только физическое развитие.
— Откуда берется энергия? Для работы с пластиками нужны довольно высокие температуры, да еще освещение…
— Разумеется, электричество… Это самая трудная проблема под водой, хотя дело несколько упростилось развитием производства изоляционных материалов. Но без электричества обойтись невозможно.
— Невозможно?
— Совершенно невозможно. Тепловую и механическую энергию еще можно получить другими способами. Но вот связь, например… Радиоволны под водой не проходят, приходится пользоваться ультразвуком, а для генераторов ультразвука необходимо электричество. Хорошо бы также перейти на самоснабжение сжатым воздухом. Сейчас электроэнергия подается сюда по кабелям с суши, но в будущем необходимы средства, которые не зависят от суши… что-нибудь вроде малогабаритных атомных электростанций, каких-нибудь теплоцентралей на нефти или генераторов, использующих подъемную силу газа под водой. Тогда научно-исследовательские институты можно будет строить как угодно далеко от берега, и перестанут быть мечтой подводные города-исполины. Ото, еще одно изобретение?
(У мальчика в руках длинный прямой шест, в нижней части которого прикреплены педали. Мальчик садится на шест верхом, нажимает на педали, и на конце шеста начинают вращаться лопасти. Шест поднимается по вертикали. Мальчик склоняется набок, и шест движется горизонтально.)
— Подводный велосипед. Очень доволен, что на него смотрят люди…
— Я вижу, к людям он все-таки привязан?
— Да… Ирири очень привязан… Этот мальчик — наш первый эксперимент, и в процессе выращивания мы допустили, наверное, какие-то ошибки. У него не полностью отмерли железы с внешней секрецией. Вы заметили, например, какие у него глаза? Это потому, что слезная железа у левого глаза частично уцелела. Возможно, в этом причина неполного выгорания.
— Неполного выгорания?
— Вы, конечно, понимаете, что человеческие эмоции в известной мере зависят от способности кожи и слизистых к осязанию. Возьмем, например, выражения «мороз по коже», «мурашки по телу», «в горле пересохло», «он к ней липнет». Даже из таких словосочетаний видно, какую роль осязание играет для формулирования наших настроений и переживаний. Если говорить коротко, способность к осязанию является проявлением инстинктивного стремления защитить море от воздуха. Я вижу, вам кажется, будто я говорю чепуху, но вы послушайте, это очень важно… Как известно, даже у человека, самого совершенного из наземных животных, все — кровь, кости, протоплазма — почти полностью составлено из элементов, присущих морю. Жизнь выкристаллизовалась в море, мало того, она всегда зависела от моря. Даже когда она покинула морскую стихию, она забрала с собой на сушу море, обернув его в свою кожу. Вот больным вводят иногда раствор поваренной соли. Но и сама кожа есть не что иное, как метаморфоза моря. И хотя сопротивляемость ее выше, чем у остальных органов, она тоже порой не может обходиться без помощи моря. В конечном счете железы с внешней секрецией — что это, как не помощь изнемогающей коже со стороны моря? Слезы есть море для глаз… И все наши эмоции являются лишь определенными состояниями желез с внешней секрецией… другими словами, стадиями оборонительной войны моря против суши.
— И если этой войны нет, то нет и эмоций?
— Я не говорю, что нет. Но это, вероятно, нечто совершенно непостижимое для нас. Там, в море, им не приходится воевать с атмосферой. Все равно как рыбы, например, не знают страха перед огнем.
(Мальчик на велосипеде принимается играть со своей рыбой в пятнашки.)
— Иногда, глядя на других детей, не на Ирири, действительно спрашиваешь себя: да полно, есть ли у них душа? Есть, конечно, но она совсем другая, чем у нас.
— Значит, это единственный ребенок, похожий на человека?
— Да… Его поведение понятно нам. (Впадает в сентиментальный тон.) С душой наземного существа в морской глубине. Неполное выгорание, иначе не назовешь…
(Преследуя рыбу, мальчик скользит мимо объектива и исчезает из помещения.)
— Не потому ли он так умен и развит?
— Нет, в отношении умственных способностей другие дети ему не уступают. Один мальчик, на три месяцы моложе его, сконструировал часы, которые работают на сжатом воздухе. Правда, стрелка передвигается раз в пятнадцать минут, но все-таки…
(Объектив, следуя за мальчиком, медленно приближается к другим детям…)
Господин Ямамото вновь переходит на деловой тон:
— Здесь, в среднем поясе здания, они живут, а нижние этажи отведены под обычные классы. Обучение, как и у нас, начинается с чтения, письма и счета, но вот чему учить их дальше… Существует мнение, что самую важную роль в их жизни будут играть такие науки, как физика жидкостей и органическая химия. В конце концов не нам строить догадки на этот счет… По-видимому, истина определится, когда они получат учителей из своей среды. Слишком различны основы ощущений в воздухе и под водой…
(Многоярусный балкон… Играющие дети… Одни глядят на объектив с откровенным любопытством, другие совершенно равнодушно.)
— И, конечно, им не преподают ни историю, ни географию, ни социологию. Мы не можем решить, как объяснить им взаимоотношения между ними и человечеством.
Томоясу шмыгает носом.
— Совершенно естественно. Они бы прокляли нас, только и всего…
— Ну уж нет… (Отрицательно качает головой.) Вы говорите так потому, что переоцениваете наземного человека.
(В любопытстве и в равнодушии подводных детей есть одна общая черта. Это странная холодность. Под их взглядами человек сам себе начинает казаться «предметом». Я не могу не согласиться с господином Ямамото, когда он задает себе вопрос: есть ли у них душа.
…Шалун подплывает к объективу и пытается закрыть его ладонями. Девочка сосредоточенно следит за моллюском, ползущим по стене. Мальчики окружили Ирири с его велосипедом. Маленькая девочка ловит заблудившуюся рыбешку и сует в рот, но мальчик постарше заставляет ее выплюнуть… Группы детей — возможно, это дежурные — моют стены сжатым воздухом… Маленький мальчик прижимается щекой к подводной собаке…)
