Ознакомительная версия.
Лис знал одно: почувствовать это вновь можно только еще раз прикоснувшись к идолу. Если он этого не сделает — желание перерастет в одержимость. Уже сейчас он понимал, что не может себя контролировать, а что будет дальше? Так странно, но его это совершенно не пугало. Идол должен быть с ним — это не просто желание. Так должно быть. И будет. Обязательно будет. Нужно только прийти и забрать свою находку обратно. Очевидно, что в одиночку ему не справиться. Молодой оперативник явно не собирается ему помогать. Сейчас он настроен только на возможность связаться с отцом и спасти свое положение. Как раз в этом Лис мог ему помочь. Есть одна вещь, которую он предусмотрительно захватил с собой еще в России. Свой единственный козырь должен быть использован с умом.
Волк умылся, насколько это было возможно и одел чистую одежду. Глубокую гематому на голове заполнила запекшаяся кровь. Кожа вокруг заметно припухла и голова обрела форму несуразной геометрической фигуры.
Лис вытащил из кармана небольшую пластиковую коробочку и положил на стол.
— Что это? — спросил Волк.
— Это услуга, за которую я хочу получить взамен другую услугу. Нажми кнопку.
За три дня Рамон так и не смог продвинуться ни на шаг в разгадке письма Карла Смита. Ему с трудом удавалось всерьез сосредоточиться и выбросить из головы то, что он услышал о себе от Нойманна.
По правде говоря, документы, предоставленные им из психиатрической лечебницы не стали для Рамона откровением. Дело было в другом. Он сам давным-давно перекрыл воспоминания из детства невидимыми вратами. Теперь они оказались распахнуты настежь. Внутренние монстры выпущены на свободу. А то, что он с лихвой научился заливать виски, выплыло на кипящую поверхность.
Может быть, причина в огромной количестве лекарств, которыми, как конфетами пичкал его доктор Гонсалес? Рамон путался в собственных воспоминаниях и не мог отличить настоящие от выдуманных. Незыблемыми оставались лишь общие черты, из-за которых он впервые почувствовал стыд. За всю жизнь он так никогда и не посетил могилу отца, а когда умерла мать, сына вновь забрали в клинику, на этот раз с приступами неконтролируемого психоза. Анна осталась одна.
Вместо школы мальчик выбрал улицу, где грань между плохим и хорошим практически отсутствовала. В свободное время между мелкими отсидками и пьянством, он забивал в свою голову бессмысленные исторические факты. Наваждение отцовскими идеями превратилось в мечту подогреваемую жаждой мести.
Только за всю жизнь он так и не сделал ни одного шага к ее осуществлению. Как и у древних людей, жизнь превратилась в бесконечную череду имитаций. Бесполезное подражание единственному божеству, которым стал для него отец.
Теперь же от жажды мести остались только слова. На душе полегчало. Во многом благодаря ей. За последние три дня его обуревало чувство радости за то, что они наконец стали семьей и стыда за то, что это произошло так поздно. Анна предстала перед ним в совершенно новом свете. Вместо самодовольной упрямой стервы, он увидел умную, ранимую личность, глубоко переживающую их общую семейную трагедию.
Рамон настоял, чтобы сестру поселили к нему в палату. По вечерам они не могли наговориться. Только тогда этот приставучий ублюдок Марио, наконец, оставлял их в покое.
Рамон заметил, что тот явно положил глаз на сестру и стремился использовать любой момент, чтобы с ней поворковать. В первые дни она с раздражительностью реагировала на его присутствие. Смерть подруги и ее мужа стала для нее большим ударом. Она винила в этом любого, кто работал на Нойманна. Несмотря на все уже вчера Рамон заметил, что ее поведение изменилось и она даже стала посмеиваться над глупыми шуточками этого низкорослого подхалима.
На днях Рамон и Анна испытали настоящий шок, после того как увидели труп отца в морге. Будто спящий, он излучал настоящую живую энергетику. Именно таким Рамон видел отца в последний раз.
Возможно, тот самый артефакт действительно обладает мощной энергией, способной своим воздействием мумифицировать тела. Бог знает, на что еще он способен. Отец был на грани поистине революционного открытия, способного перевернуть современную науку и историю. Еще вчера Рамон готов был рискнуть жизнью, ради того чтобы пять минут подержать сокровище в руках. Стать настоящим первооткрывателем, подобно Говарду Картеру, обнаружившему гробницу Тутанхамона. Но сегодня все изменилось. Будто в голове переключили старый заржавевший затвор. Больше всего он хотел покинуть это место вместе с сестрой и начать новую жизнь. Но прежде нужно расшифровать это треклятое письмо.
Время неумолимо шло. Марио с каждым разом возвращался все более угрюмым. Дружественная энергичность постепенно сходила на нет. Нойманн требовал с него результаты, и почему то Рамон считал, что их участь в случае провала будет не столь радужной, как неустанно повторял Марио.
— Все будет хорошо. Мы сможем.
Рамон вновь развернул письмо и перечитал:
«Дорогая Лаура.
Безумно скорблю о твоей потере. За последний год мы с Раулем стали хорошими друзьями. Он спас мне жизнь. Ваша семья стала мне вторым домом. Рауль для меня друг и учитель. Если возникали вопросы, я знал к кому нужно обращаться. Он всегда слушал.
Прости, что не смог быть на похоронах.
Ты должна знать — его предали.
Мы сделали величайшее открытие. Нас называли посмешищем, но теперь они поймут, как ошибались. Рауль всегда говорил — нужно шваброй гнать этих чертовых бюрократов и делать свое дело. Как он был прав.
Мир еще не готов осмыслить наше открытие. Рауль потратил много часов в изучении. Его записи не достанутся убийцам. Твоя семья имеет на них полное право. К сожалению, я больше не могу держать их при себе. Это слишком опасно. За мной следят, и я не уверен, что позволят вывезти их с собой.
Наслышан о сообразительности Рамона. Немудрено… Есть, в кого расти умным парнем. Пока еще бегает под стол, но я обещаю, его ждет большое будущее.
P.S. Ром был великолепным…»
Рамона пробрало отчаяние. Здесь нет никакого шифра.
— Опять ничего? — спросил Анна, усевшись рядом.
Ее волосы были взъерошены после сна.
Рамон кивнул и сжал кулаки, уперевшись ими в кровать.
— Если здесь и есть шифр, я не могу его найти.
Сестру пробила дрожь. Он обнял ее и прошептал на ухо, что все будет хорошо. Если бы он сам в это верил.
В дверь вошел Марио и пожелал доброго утра. Его угрюмое лицо на этот раз пыталось скрыть излишнюю озабоченность. Впервые он появился перед ними с легкой щетиной и неряшливо заправленной рубахой. Рамон и Анна уставились на него выжидающим взглядом.
Ознакомительная версия.
