– Повезло, – сказал Зак. – Я практически не готовился.
– Они говорили, что ты – белая ворона. Говорили, что я наверняка выиграю. – Он соскреб грязь с одной из перламутровых рукояток своего револьвера. – Знаешь, эти пистолеты, почти как настоящие. Да, сэр, те парни сказали, что у тебя нет никаких шансов. Поэтому я схитрил, чтобы ты мог убить меня. – И он снова доверительно улыбнулся. – А теперь скажи, как ты себя чувствуешь?
– В каком смысле?
– Внутри, внутри! Ты понимаешь? Разве ты не ощущаешь себя по-настоящему великим человеком?
– Может быть, совсем немножко, – признал Зак.
– Ваааа! Даю гарантию, что теперь они совершенно по-другому думают о тебе. Игра стоит свеч, не так ли? Именно поэтому я так поступил, и я должен был объяснить тебе это прежде, чем исчезну навсегда сегодня вечером. Ты великий человек, Рендольф. – Крепкая, как металл, рука вцепилась в плечо Зака. – Ты гораздо больше значишь для этого городка, чем Буффало Юнг. И теперь так будет всегда. Почему эти горожане спустились сюда? Клянусь, это из-за тебя, Рендольф! – Насмешливая поза, растянутые губы, изумленные глаза, голос, напоминающий голос гомосексуалиста: «Именно в этом городке она стала совсем дикой. Именно в этом городке у нее нет отбоя от бандитов с большими карманами, которые насилуют наших дочерей. Что нам необходимо, так это заставить всех соблюдать существующие законы!»
На самой высокой ноте фальцета Юнг подался вперед в могиле. Он утрамбовал грунт вокруг себя. «Не эти ли слова они произносили?»
Зак решил воздержаться от признания этих слов, хотя тоже придерживался такого же мнения.
– Некоторые, – ответил он.
– Уверен! Так всегда бывает! Ты насаждаешь что-то очень хорошее, как это происходило, например, на Миссури, и очень скоро тунеядцы превращают это в плохое. Разрушают свободу человека! Его индивидуализм! Где бы я был без твоего индивидуализма, Рендольф? Нигде! Все остальное чепуха. Чепуха! Единственно реальным является только сильное общество, Рендольф. И только сильное общество может воспитывать сильных людей. В соответствии с действующими в нем законами.
Юнг стряхнул грязь со своего кулака.
– Знаешь, что за люди устанавливают законы? Это люди, которые обладают властью. Господа положения, остальные же подчиняются существующим законам. Им ничего другого не остается делать, как подчиняться. Всю эту чепуху выдумали парни, которые создали меня… – Это создание загибало пальцы. – Нет! Здесь нет ничего стоящего! Один человек создал сильное общество, это был не простой какой-то там комитет. Вот в этом все и дело, ведь так? И все для того, чтобы снова создать соответствующее общество. Сильное общество! Пусть человек, наделенный властью, и господа положения создают законы, которые соответствуют их требованиям. Это единственный путь для человека стать человеком! Это единственная возможность выжить, не защищая слабых братьев и сестер! – Со слюной на губах, это создание выглядело настолько настоящим, что Зак до смерти испугался. Юнг высоко поднял свои револьверы с перламутровыми рукоятками. – Вот лучший закон! Вот!
Подул ветер. Юнг расслабился и украдкой улыбался.
– Прости. Они создали меня так, что я с большим энтузиазмом выполняю свою работу. Я не всегда понимаю то, о чем говорю, если общаюсь с парнями, подобными тебе, которые убивают меня. Но я верю в них, потому что меня сделали правильно. – Он слегка похлопал себя по лбу, общепризнанный жест. – Разумные это были парни, которые собрали меня. Думаю, ты догадался, кто я, не так ли?
Зак кивнул: «Робот».
– Должен заметить, ты не слишком удивлен. Как я уже говорил тебе, бывает, что некоторые парни умирают на месте, как только узнают об этом.
– Я догадался, – солгал Зак.
Буффало Юнг не обратил на него внимания. «Да, ты из тех, которые, может быть, и смогли бы догадаться. Эти сплетники из „Шанса“ беспрерывно говорили о твоем уме, о том, как ты ненавидишь Миссури».
Зак ответил: «Действительно, это так». Юнг был непреклонен: «Тогда почему же ты пришел, когда я прислал тебе вызов?»
Зак почувствовал, что у него пересохло в горле. «Я же хотел жить! Неужели это непонятно?»
– Черт побери! Я знал, что ты именно тот, кто мне нужен!
Юнг снова похлопал Зака по плечу. «Ты реальный кандидат на роль великого человека. Все время ты думал, что ненавидишь то, что окружало тебя, и, если копнуть поглубже, можно сделать вывод, что ты просто сходил с ума от того, что находился на дне, а они на поверхности. Сейчас все изменилось, не правда ли? Да, сэр! Клянусь, сейчас ты чувствуешь себя совершенно иначе. Черт… – Юнг снова похлопал его по плечу. – Теперь ты понимаешь, Рендольф, почему я здесь? Я скитался с этими людьми, чтобы найти настоящего человека! Человека, который сразился бы со мной и победил бы меня. Не имеет значения, по какой причине, просто, чтобы этот человек сумел бы меня победить».
С умоляющим взглядом робот подался вперед. На этот раз его прикосновение было удивительно нежным, казалось, что он просил о чем-то.
– Человек, способный победить меня, может вернуть добрые старые времена, если эти добрые старые времена начали ускользать из-за того, что правит беззаконие. Человек, способный победить Буффла Юнга – это тот человек, в котором жив революционный дух. Он даже на порог не пустит так называемых тео-ре-ти-ков! Ты ведь меня понимаешь, Рендольф? Ты должен понимать. Сейчас твоя взяла. Теперь ты диктуешь условия.
Зак понял свое предназначение, хотя не получил удовлетворения от всего услышанного. Робот неправильно истолковал его молчание.
– Ты до сих пор многого не понимаешь, потому что находишься под впечатление того, что я сделан из проводов, схем и тому подобной ерунды. Так всегда бывает. – Он взглянул на звезды. Скоро наступит утро…
Юнг провел руками, похожими на вилы, по своим искусственным волосам. С головы упали еще несколько комков грязи. Он снова заговорил: «Парни, которые отвергли старую систему, действующую на планете Миссури, были очень умны. Они четко представляли себе, какое общество им нужно. Но они считали, что все это дело времени. Так происходило до тех пор, пока теоретики не стали пытаться установить прежний порядок на Миссури. Законность и правопорядок вместо закона силы. Итак, мои парни собрали меня по частям таким образом, чтобы меня можно было отремонтировать в случае, если меня подстрелит кто-нибудь более меткий и ловкий. И все это затем, чтобы я мог действовать в соответствии с требованиями времени. Вот такие дела, Рендольф. Сейчас ты должен заняться этим. Ты являешься воплощением духа революции, потому что ты убил самого лучшего стрелка, который когда-либо существовал. Ты сможешь преобразить свой городок, не так ли? И ты сделаешь это. Тебе удастся восстановить законность и правопорядок! Так происходит всегда. Я видел, как это происходило в каждом городке, где меня убивали. А меня убивали…
