Со свойственной их возрасту живостью, они не могли воспринять этот лозунг чисто теоретически. Старшие из них уже стали постепенно входить в трудовую жизнь коммуны. Киму и Майе позволили понемногу участвовать в доставке перекиси в сарай. Они взялись за дело горячо, и за ними приходилось следить, чтобы они не слишком напрягали свои слабые силы.
— Смена растет! — весело говорила Нюра.
Но помощь детей была еще количественно мала. Важнее было то, что они вносили живость и бодрое настроение своим присутствием, хотя во время работы, конечно, нельзя было ни разговаривать с ними, ни видеть их лица: лишь глаза весело сверкали за стеклами скафандров.
Так дети — и в особенности старшие из них, — рано стали жить интересами взрослых. Это способствовало еще большей сплоченности коммуны.
В трудах и заботах шло время (говоря условно), и пришло десятилетие со дня прилета ракеты на планету Ким. Этот день решили отметить, как своего рода юбилейную дату. Он приходился на 19 апреля 1951 года. Но тут обнаружилось новое обстоятельство, благодаря которому оказалось, что день этот можно определить лишь приблизительно и притом с довольно грубым приближением.
День десятилетия коммуны приходился около начала третьего кимовского года. В это время его и решено было отметить.
Третье падение метеоров. На этот раз, в виду невозможности точно определить его время, пришлось из предосторожности просидеть взаперти и прервать работы на пятьдесят кимовских суток. Семену стоило не малого труда удерживать товарищей в доме. Особенно тяготились вынужденным заключением дети. Взрослых же страшно огорчала необходимость прервать роботы и беспомощно томиться в четырех стенах. Однако это безделье имело и положительную сторону, так как дало всем длительный отдых, освеживший их силы.
Снова громовые удары камней в крышу. Снова страшный визг и скрежет. Мгновения тишины сменяются непривычным чудовищным грохотом.
Взрослые на этот раз легче перенесли падение метеоров. Как ни тяжелы были потрясающие звуковые ощущения, но, очевидно, самым тяжелым был страх, быть может и бессознательный. Однако первые два падения показали, что находящимся в доме опасность не грозит. Это успокаивало, и нервы меньше напрягались. Только вспомнившаяся и в этот раз гибель Петра создавала подавленное настроение.
Дети перенесли встречу с метеорами неодинаково. Старшие — Ким и Майя — помнили первое падение. Их предупредили своевременно о предстоящей встрече с метеорами, объяснили ее значение, напомнили предыдущую. Они больше удивлялись, чем пугались.
Владимир и Рэм прошлого падения не помнили. Грохот и скрежет значительно потрепали их нервы.
Однако и те и другие перенесли эту новогоднюю дату легче, чем взрослые. Тем она не только напоминала гибель Петра. Многочисленные, хотя часто и бессознательные ассоциации связывались с этими звуками для уроженцев Земли: гром, сопровождающий молнию, которая иногда убивает, и которому порой сопутствуют разрушительные ливни; землетрясение с его неотвратимым подземным гулом и грохотом; выстрелы из артиллерийских орудий, разрывы снарядов и бомб, взрывы в шахтах, на фабриках, на складах взрывчатых веществ, падение тяжестей с высоты…
У уроженцев беззвучной планеты не могли возникнуть такие ассоциации. Чисто-физиологическое раздражение органов слуха оказывалось не столь потрясающим.
Так как и взрослые постепенно привыкали к метеорам, то встреча с ними, очевидно, для всей колонии приобретала характер «бытового явления», обозначающего начало нового года.
Первые часы после прекращения метеорного потока, которые обычно проводили в доме, из предосторожности не выходя еще наружу, на этот раз посвятили «десятилетию коммуны». Его отметили воспоминаниями. Теперь центром беседы были дети. Для них говорили все.
По очереди, иногда перебивая друг друга, но большей частью стараясь говорить спокойно (чтобы не мешать детям слушать), взрослые вспоминали вслух свою необычную историю: объявление Академии Наук; отлет на Луну; ошибку профессора Сергеева; ожидание неминуемой смерти и прилет сюда; гибель двух товарищей; открытие источника перекиси водорода; рождение детей; добывание газов и воды; взрыв.
Дети слушали и все больше проникались основной задачей жизни всей колонии — стремлением попасть на Землю, для старших — родную, для них — неведомую, где все не похоже на окружающее их. Младшие из детей понимали немногое. Но более взрослые, подготовленные занятиями с Нюрой и Соней и астрономическими наблюдениями, слушали историю коммуны почти, как свою собственную. Ракетный корабль, лежавший около дома и столь же неподвижный, как он, в их воображании уже отделялся от почвы и устремлялся в межпланетное черное пространство, к голубоватой звезде, вокруг которой вращались все интересы колонии.
Наступил третий кимовский год. Люди вышли из своего убежища и вновь принялись за работу.
Запас газов рос.
С тех пор, как лопнула пружина часов, Семен взял хронометр исключительно в свое ведение. И давно уже он стал замечать, что с этим точнейшим инструментом, представлявшим собою настоящее чудо техники, творится что-то неладное. Хронометр бессовестно спешил. Семен в первое время проверял его, устанавливая по Солнцу и движению звезд. Но год за годом — чем дальше, тем больше — хронометр уклонялся от правильного хода, и счет времени становился все более и более приблизительным.
Семен долго скрывал это от товарищей. Их жизнь и так была мрачна и печальна. Им светила надежда возвращения в отдаленном будущем на Землю. Земной счет времени был единственной тоненькой ниточкой, связывавшей их с человеческим миром.
Как жрец, который потерял веру в божество, но поддерживает ее в сердцах своих последователей, Семен скрывал истину от товарищей. В отсутствие их он заводил хронометр, все более и более наугад, составлял ежегодно календари, сообщал друзьям часы земных суток, дни недели и числа месяцев. Каждый субботний вечер был посвящен «университетским» занятиям.
Наконец, Семен почувствовал, что безнадежно запутался в счете времени. Он решил сказать об этом. Уже и младшие дети стали подрастать и, благодаря вносимому ими оживлению, жизнь стала отрадней для взрослых…
Ближайшее «университетское» собрание было посвящено беседе о времени, ошеломляющей и поучительной. Семен обвел круглую комнату своими влажными миндалевидными глазами. Товарищи все были в сборе. В баритоне Семена звучала усмешка:
— Мы сегодня поговорим о крушении времени.
