Жилой город почти сплошь был застроен двухэтажными домами, покрытыми черепицей. Первый каменный этаж с вырубленными в скале подвалами служил для хозяйственных нужд; второй - жилой - был деревянным и, как правило, с балконами. В городе имелись водопровод из гончарных труб, подводивших воду от родников соседней возвышенности за четыре километра, есть несколько культовых сооружений, некрополь.
Склоны Эски-Кермена изрезаны пещерами. Их около трехсот пятидесяти. Пещеры служили помещениями для скота, ремесленными мастерскими, давильнями винограда и резервуарами для виноградного сока.
В конце тринадцатого века оно погибает в результате опустошительного набега татарской орды эмира Ногая, того самого, который взял Чуфут-Кале. После этого еще в течение 200 лет жизнь на плато едва теплилась и к веку пятнадцатому оно и вовсе оказалось покинутым. Руины постепенно заросли деревьями и оказались погребены под землей. Татарское население уже не знало настоящего имени города, именуя его сначала Черкес-Керменом, а еще позднее Эски-Керменом, что означает "Старая крепость".
Здесь, скорее всего, Карта спрятана в осадном колодце. Он снабжал питьевой водой жителей города. В цистернах и пифосах хранились лишь небольшие запасы воды, естественно они не могли обеспечить водой население на длительный срок. В мирное время город получал воду, поступавшую к подножию плато по водопроводу из керамических труб, проведенному с лежащей к юго-востоку от Эски возвышенности, из источника в балке Бильдеран. Однако это было в мирное время, а во время осады город выручал колодец, который татары называли "Дениз-Куюсы", то есть "Колодец моря". Если Карта там, не пытайтесь достать ее. Там глубина несколько десятков метров. Необходимо просто сообщить это нам. До связи. Центр"
- Интересно, как сообщить? - задумался Мишка.
- Сейчас у нас два варианта или в состоянии медитации, или через книгу попробовать.
- В медитации это все равно, что выйти сейчас на какой-нибудь Бурун, Еллин, например, и заорать на весь Крым - мы здесь! Ловите нас! - ответил ему Лешка. - Попробуем через книгу. Она по принципу радиостанции, наверное, работает. А значит, информация идет по какой-нибудь кодированной волне до определенного адресата, который на эту волну настроен.
- Давайте тогда проверим! Напишем сейчас отчет, если дойдет, утром узнаем! - загорелся Мишка.
- Тем более, что есть, что написать! - воскликнула Аня.
И они совместными усилиями написали отчет о сегодняшнем дне.
"Союз - Центру. Информация получена. Завтра приступаем к поискам. Начнем с Эски-Кермена. Сегодня днем, когда отправляли Ольгу в больницу, командир столкнулся с Девлетом-Славой. Он жив и вполне здоров. Девлет вместе с двумя мужчинами на желтом автомобиле марки "ВАЗ-2101" ехал в Баштановку. Около грота с родником, где сотавался командир с рюкзаками, машина сделала остановку, из нее вышел Девлет и мужчины. Они явно сделал замеры наших биополей с помощью энергоинформационных рамок. В разговоре между собой они упоминали без имени кого-то кто им помогает выслеживать нас. После этого отправились в сторону Бахчисарая. Необходимо принять какие-то меры. Привет Ольге, пусть скорее выздоравливает, ждем не дождемся встречи. Союз".
- И что теперь? - спросил Лешка.
- Не знаю. - Ответила Аня. - Будем ждать ответа.
- Может спать пойдем? - зевнул командир. - Время уже десять. Завтра бы встать пораньше...
- А я бы еще посидел... - вздохнул Мишка. - Красиво как.
И впрямь, садящееся солнце багровым залило скалы Мангупа. И если в долине уже заметно похолодало, то наверху, наверное, еще было совсем тепло.
- Ну и дежурь, тогда. До часу ночи твоя вахта. Будишь потом меня. А я Аню в четыре. В семь общий подъем.
- А вино? - разочарованно спросил Мишка. - Я что, зря к деду бегал?
- Вино, говоришь? - Лешка почесал затылок. - Ну плесни мне кружку. А сам дотерпи до пол-первого хотя бы, а то задрыхнешь с него. Анька будешь?
Она качнула головой:
- Я же не пью, ты знаешь. Даже шампанское.
- Знаю. Так, для порядка спросил. - И залпом выпил вино, о чем сразу пожалел, потому что оно оказалось удивительно вкусным. - Блин, еще бы... Да ладно, в конце своей вахты догонюсь...
- Слышь, командир, а ты ведь в нашей палатке не спал ни разу за всю неделю. Вчера у костра уснул, в Обнинске в чужой кантовался.
- Так мы и ставили-то ее всего два раза. Хотя сегодня я бы как раз бы в палатке поспал. Свежее. Ну, спокойной ночи всем! Ань, ты идешь?
- Я еще посижу полчаса, до темноты.
- Долго не задерживайся. Тебе раньше всех вставать. Кстати, ты завтрак готовишь!
Аня молча кивнула.
Как она пришла в домик, Лешка не слышал - спал, как говориться без задних ног. И без дурацких сновидений. И проснулся еле-еле, когда его в полной темноте тихо разбудил Мишка:
- Вставай, командир, твое дежурство.
От Мишки пахло легким перегарчиком.
- Ты мне вина оставил? - прошептал Лешка.
- Ага. Там еще пол-бутылки. Но ты не увлекайся. Шибает незаметно, но быстро. Ноги заплетаются, а голова ясная. - Зашептал в ответ Мишка.
Лешка вышел на крыльцо домика. Ночная свежесть согнала сон, как ветерок паутину. Закурив последнюю сигарету из пачки, он подумал, что надо бы меч взять. Да и сигареты тоже в домике оставил.
Осторожно, стараясь не шуметь, он взял меч, вытащил новую пачку из рюкзака и вышел на улицу.
Присев у догорающего костерка, Лешка подкинул дровишек, закурил, а потом вытащил меч и полюбовался игрой отблесков пламени на сверкающем клинке.
Затем он встал и несколько минут неловко прыгал вокруг костра, изображая выпады и защиты. С непривычки Лешка быстро устал махать пудовой железякой. Отдышавшись, посмотрел на часы. Прошло пятнадцать минут дежурства. Потом посидел и сходил в домик за гитарой. Захотелось попеть что-нибудь. Иногда бывало у него такое - просто попеть, без слушателей. Просто повыть на луну. На этот раз луны не было, но Лешка запел. Свою недавнюю песню, сочиненную еще до занятий экстрасенсорикой, но чем-то напоминавшую и предсказавшую их приключения:
Посмотри на меня, вырви время у дел и послушай.
Очень многое хочется выкроить и рассказать.
Не зовут никуда еще милую грешную душу.
Можно выправить слог, хотя рукописи не горят.
Видишь, солнечный глаз растворил мою жизнь на ладони,
И остатки увез на тот берег веселый Харон,
И задергалось пламя бумаги в схватках симфоний -
Это сон моя милая, радуйся, это лишь сон!
Это вечный закон, моя радость, и хочешь не хочешь -
Я огонь в этой жизни беспечной. Я вечный огонь.
Я пытаюсь спасать сквозь безумие высохшей ночи
