– Не торопись, порешить его всегда успеете, – кивнул на пленника Спиридонов.
– А ты кто такой, чтобы здесь командовать? – тут же окрысился в ответ Илья.
– Тот, кто будет спасать твою задницу, – спокойно глядя ему в глаза, раздельно отчеканил Сергей.
Бросив быстрый, вопросительный взгляд на Антона и получив в ответ утвердительный кивок, бородач нахмурился и, что-то недовольно бурча себе под нос, отошел в сторону.
– Витя, бери этого хмыря и вон в ту крайнюю хижину, – начал распоряжаться старлей.
– Нет, не трогай его, – снова завизжала девица, когда Шевченко протянул руку, чтобы ухватить эмира за шиворот изодранной рубахи.
– Свяжите ее, только аккуратней, без фанатизма. И готовьте людей к эвакуации.
Илья, окончательно признав за пришельцами право распоряжаться, подозвал к себе двоих помощников, и уже втроем они с трудом оторвали судорожно цепляющуюся за своего возлюбленного Аньку, быстро связали ее и бережно уложили на скамейку возле дома.
– Ты русский язык понимаешь? – Виктор уселся напротив забившегося в угол эмира.
Ответом ему было гробовое молчание и настороженный, полный страха и ненависти взгляд.
– Значит, не понимаешь, – покачал головой Шевченко.
– Сейчас быстро выучит, когда ухо отрежу, – свирепо прорычал Спиридонов, в самом деле ухватив пленника за ухо и делая вид, что намерен исполнить обещание.
– Нет! – истошно заверещал Рахмат. – Не нада! Понимай руски!
– Да у тебя просто талант педагога, – усмехнулся прапорщик.
– Точно, – кивнул старлей, продолжая удерживать допрашиваемого за покрасневшее и распухшее ухо. – А я даже не знал об этом. Сколько людей у Абдуллы? Оружие какое? Говори.
– Ай-ай-ай, – завыл тот, – много. Люди много. Ружье, патрон много.
– Сколько много? Отвечай, собака!
– Ай-ай-ай. Много, не могу как сказать.
– Считать не умеешь, что ли? – опешил Шевченко.
– Да-да. Не знаю считать.
– М-да, – протянул Спиридонов, – вот так невезуха. Взяли, блин, «языка», а он, скотина, неграмотный оказался. На пальцах покажи, сколько людей.
В конце концов все-таки удалось выяснить, что бойцов у Абдуллы три десятка, считая восемь полицаев Мусы.
– Вдвоем не справимся, многовато будет, – обращаясь к прапорщику, подытожил Сергей, краем глаза наблюдая реакцию пленника и, к своему удовлетворению заметив, как он подобрался и, что называется, навострил уши.
– Да, уходить надо побыстрее и людей уводить, – кивнул Виктор, жестом давая понять, что от него тоже не укрылись перемены в поведении допрашиваемого.
– Абдулло идем, тебе башка секим, – мрачно пообещал Рахмат Спиридонову и кивнул в сторону Шевченко: – Твой брат башка секим. Другой руски как свиньи режем будет.
– Разговорился, гаденыш! – Сергей от души влепил по короткостриженому затылку эмира хлесткую оплеуху, отчего тот заскулил и втянул голову в плечи, закрывая ее руками. – Говори, какое оружие, тварь!
В ходе дальнейшего допроса удалось выяснить еще одну интересную подробность. Оказывается, боеприпасов у басмачей было совсем немного, то есть ящик патронов к автоматам Калашникова, «ПК» с четырьмя сотнями боекомплекта к нему и три одноразовых «Мухи»[22] – по здешним меркам, конечно, запас весьма солидный. Но и не такой огромный, как первоначально показалось перепуганным поселенцам. Девять из десяти ослов каравана везли героин, груз сам по себе достаточно страшный, но в сложившейся ситуации угрозы не представляющий.
Получив нужную информацию, приятели связали Рахмата и вышли из хижины, оставив его в полной темноте и неизвестности ожидать своей дальнейшей участи.
Прошло минут двадцать, пленник с тревогой прислушивался к шуму и суете, доносившимся из-за плетеных стен. Легкий шорох открываемой двери заставил эмира внутренне содрогнуться и приготовиться к самому худшему. В образовавшуюся щель скользнула человеческая фигура, тускло блеснуло лезвие ножа, и веревки, стягивающие затекшие конечности, внезапно ослабли.
– Беги, – в своем освободителе Рахматулло с удивлением узнал Старикова. – Скажи Абдулле, что я его не предавал. Передай, они берегом на восток пойдут.
– Старый, – эмир схватил мужика за отворот олимпийки и зашептал, – зачем поддержка даешь? Обмануть хочешь? Я знаю, ты хитрый.
– Жить хочу. – Антон оторвал вцепившуюся в него руку. – Думаешь, они мне простят, что я для вас налоги с них в три шкуры драл? Это они сейчас на радостях про меня забыли, а потом все припомнят. Не по пути мне с ними. А так подожду немного, может, Абдул-шах меня не тронет.
– Два идем.
– Нет, прямо сейчас к Абдулле соваться не буду. А то под горячую руку башку отрежет. Я лучше пережду, когда все успокоится, а ты беги, – с этими словами Стариков вышел на улицу и исчез.
Ящерицей выскользнув следом за своим спасителем, Рахматулло ползком добрался до густых ковылей и стремительно кинулся на запад, так и не заметив двух пар пристально следящих за ним глаз.
– Сбежал, скотина, – удовлетворенно улыбнулся Спиридонов.
– Точно, – кивнул Шевченко. – Только пыль столбом. Как думаешь, он поверил?
– Обижаешь, – ухмыльнулся Антон, – все как по нотам разыграл. Школьная самодеятельность и институтский КВН – великое дело. Главное, чтобы гаденыш живым добрался до Абдуллы. Ну, почти двое суток форы у нас есть, идти надо.
В том, что эмир добрался до своих, друзья убедились, когда после полудня третьего дня увидели небольшую колонну вооруженных людей, спешащую по следу беглецов.
Фигура одного из преследователей, шедшего во главе передового, слабо вооруженного отряда, показалась Спиридонову смутно знакомой. Подрегулировав резкость старенького бинокля, найденного на борту «Находки», он присмотрелся и оторопел:
– Быть не может!
– Что там? Ты будто привидение увидел, – протянул руку за биноклем Шевченко. – Твою мать, капитан! Действительно призрак. Живучий, гад.
– На, глянь, – Виктор протянул оптику устроившемуся рядом в окопе Илье, единственному из беженцев, которого приняли в отряд. – Ты вон того толстого, что первым идет, знаешь?
– Его тут все знают, – недобро оскалился мужик. – Это самый Муса и есть. От него тут все горькими слезами плачут. А вон и все его отморозки в полном составе. Следом сам Абдулла идет, с ним двое арабов и пятеро «духов»-караванщиков. А вы чего, с этой падалью знакомы, значит?
– Знакомы, – хмуро буркнул Шевченко. – Уродом был, уродом и остался, только звали его тогда по-другому. Ну ничего, сейчас он от нас не уйдет.
Между тем противник приближался, не подозревая об ожидающей его засаде, и вскоре преследователи и их вооружение стали хорошо различимы. Шедшие впереди «полицаи», очевидно занимавшиеся исключительно надзором за безоружными поселенцами, для боя с серьезным противником были оснащены плохо. Только у их командира и одного из бойцов были автоматы, у третьего бандита за плечом болталось двуствольное охотничье ружье, еще трое имели при себе пистолеты и двое – арбалеты, причем явно не фабричного производства. Один из телохранителей тащил «ПК», все остальные моджахеды, включая Абдуллу, были вооружены «калашниковыми». Внезапно, словно почуяв каким-то волчьим чутьем грозящую опасность, шедший впереди Муса остановился и стал тревожно вглядываться в расстилающуюся перед ним степь и, к явному неудовольствию избравшего его своей первой целью Виктора, постарался спрятаться за спинами своих подчиненных. Похоже, его тревога передалась остальным. Первыми забеспокоились арабы, один из них выдвинулся вперед, прикрывая собой командира, его напарник, напротив, на пару шагов отошел в сторону на всякий случай, освобождая сектор обстрела для своего «ПК». Глядя на них, начали рассредоточиваться караванщики, и только отморозки продолжали стоять неорганизованной толпой, бестолково крутя головами.
