Ознакомительная версия.
Третье существо, Мэнинг, сказало:
— Мой анализ ситуации совпадает с ранее изложенным. Остаются только вопросы о том, что и как нам следует сделать. Но я о них не заявляю, поскольку о них уже было заявлено.
— Боюсь, — сказал Ка, — что мы не можем позволить себе оказать Земле какую бы то ни было помощь.
Собеседники в ужасе посмотрели на него.
— Землю следует предоставить ее судьбе, — продолжил Ка, — по причинам, которые станут очевидными для вас, если вы на некоторое время перейдете на десятый уровень Фурнеанского рационализма.
Другие два существа последовали рекомендации и пришли к тому же выводу, что и Ка.
— Это очень печально, — сказал Мэнинг.
Служба экстремального снабжения
— Мы доставим то, что вам нужно, туда, куда вам нужно, — сказал мистер Монитор.
— Это именно тот вид услуг, в котором я нуждаюсь! — воскликнул Мишкин.
— Конечно, нуждаетесь. Все в них нуждаются. В наше время мир стал слишком сложным и запутанным, чтобы люди могли самостоятельно решать свои проблемы. У них тогда не останется времени ни на что другое. Люди должны заниматься своими делами. А наше дело — поставлять все, что нужно для решения их проблем. Мы занимаемся своим делом, а вы получаете возможность заниматься своим. В результате все счастливы.
— Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — сказал Мишкин.
— Но так оно и есть! — скромно заметил мистер Монитор.
— Мне нужна запчасть для двигателя, — сказал Мишкин. — Узел номер Л-1223А.
— Слушаю и повинуюсь! Вы готовы его оплатить?
— Запишите на мой счет.
— Вот клиент, любезный моему сердцу! Запчасть номер Л-1223А сейчас будет доставлена.
Мистер Монитор показал Мишкину посвященные их службе рекламные статьи в «Нью-Йорк таймс», «Нью-Йорк мэгэзин» и «Сельском вестнике». Все отзывы были восторженными. Какие тут еще нужны рекомендации? Мистер Монитор удалился.
Мишкин сел на ступени и принялся ждать. Несколько часов спустя он услышал шум мотоцикла. Из леса выехал человек в кожаной куртке, украшенной бахромой, и в замшевых брюках. К заднему сиденью мотоцикла был привязан большой пакет.
В пятидесяти ярдах от Мишкина мотоциклист наехал на пехотную мину. Мотоцикл, водителя и пакет разнесло в клочья.
— Бог дал, бог и взял, — пробормотал Мишкин.
Мишкин бродил по лесу, впитывал картины, запахи, звуки, кожей ощущал воздух, духовным путем постигал величие леса. С губ его рвалась песня без слов, а пальцы отщелкивали какой-то невероятный ритм. В таком вот настроении он набрел на человека, который стоял, прислонившись к дереву.
Глаза у человека были закрыты. Казалось, он не дышит, но, с другой стороны, на мертвеца он тоже не походил. Грудь его была обнажена, и на ней красовалась небольшая бронзовая пластинка с надписью: «Включи меня». А над табличкой — рычажок выключателя.
Мишкин повернул рычажок.
Человек тут же открыл глаза. Он схватился за лоб, покачнулся и упал бы, если бы Мишкин не подхватил его и не помог мягко опуститься на землю.
— Благодарю вас, сударь, — проговорил человек. — Меня зовут, возможно, Алекс Джонкин, и я чрезвычайно вам признателен, хотя, возможно, было бы лучше, если бы вы оставили меня выключенным. Теперь, когда ко мне вернулось сознание, мой страх снова грозит поколебать шаткую нормальность моей психики.
— А что вас беспокоит? — спросил Мишкин.
— Я слышал голос, который произнес: «Чтобы убить его всего, надо убить все его „я“». Я вдруг понял, что тайна выживания заключается в сокрытии того факта, что твоя личность является множественной. Это можно назвать первой линией обороны. Вторая линия обороны — присутствие этих множественных личностей и их взаимодействие. Я внезапно понял, что мои личности были убиты одновременно или настолько близко к одновременности, насколько это возможно, чтобы они не успели понять, что происходит, и принять меры по обеспечению своей безопасности. Вы улавливаете мою мысль?
— Да, наверное, — сказал Мишкин.
— Тогда вы — сумасшедший. Я умолкаю. Теперь мой Обвинитель скажет несколько слов.
Обвинитель спустился с дерева и встал перед Мишкиным. Он укоризненно жевал яблоко.
— Не должно тебе включать то, что было выключено! — строго произнес Обвинитель.
— Послушайте, — сказал Мишкин, — если бы бог не желал, чтобы этого человека включили, он бы не поместил на его груди рычажок.
— Да, действительно… Но в своей неизъяснимой мудрости господь создал этот рычажок способным к выключению!
— Однако господь также поместил на груди этого человека табличку «Включи меня».
— Толкование воли божьей — опасное самомнение! — заявил Обвинитель.
— Я не собираюсь потворствовать своему самомнению, — возразил Мишкин, — но мораль этого события кажется мне абсолютно ясной, а именно: нельзя оставлять людей с рычажками на груди на ваше попечение.
— Что я слышу?! — возопил Обвинитель. — Что вы говорите?! Вы что, совсем ума лишились?!
— А что я такого говорю? — спросил Мишкин. — Что случилось? Где я?
— Ваши действия будут изучены, — сказал Обвинитель. — О результатах вам сообщат.
В зале кривых зеркал
В людях можно вызвать автоматизм. В действительности можно сказать, что автоматизм — это и есть люди. Нами управляют наши эмоции. Мы плывем по течению, в зависимости от того, чего мы хотим и чего не хотим, чего мы желаем и что желает нас.
Возьмем какой-нибудь предмет — да хоть апельсин. Но сознание отвергает круглый оранжевый апельсин — оно парадоксальным образом считает его квадратным. Хорошо, возьмем что-нибудь другое. Но мы уже прилипли к этому апельсину, к его толстой пупырчатой шкурке. С апельсином связано множество ассоциаций, и большая их часть банальна. Следовало бы составить список предметов, с которыми позволительно ассоциировать апельсин.
Никаких апельсиновых заводов и заводных апельсинов! Апельсины занимают слишком выдающееся место. Возьмем апельсин. Мы взяли уже достаточно апельсинов. Апельсин — это плацебо, то есть безвредное лекарство для ума. Почему бы не взять что-нибудь посущественнее? Что-нибудь такое, что можно легко и наглядно представить, что может породить множество новых сюжетных ходов. Но более существенные вещи утомительно запутаны. Эти самые более существенные вещи все ходят и ходят кругами, и в конце концов упираются в апельсин. И еще они полны неприятностями. Возможно, нам лучше вернуться к апельсину.
Ознакомительная версия.
