Пишут, учат, объясняют! А что делать такому, как Здарг?
Но продолжим выдержки из его юбилейной статьи:
«Ученые феодалы были компетентны, даже полезны, в узких рамках своего феода, но оказывались совершенно беспомощными перед широченными проблемами всей природы, всего организма, всего мозга, всего космоса. Они терялись, выходя на просторы мироздания, рассматривали вселенную с высоты деревенской колоколенки, объясняли законы природы обычаями своего провинциального закутка… Остеологи писали, что человек стареет из-за отложения солей в суставах, гелиологи объясняли войны солнечными пятнами. А гравитологи… в их графство я и попал… И попал в разгар сражения.
Битва шла за ничье поле — бесхозное гравитационное поле. Всемирное, издревле известное, снабженное формулами тяготение еще не получило объяснения. В результате надел оказался спорным. Не было ясности, какая наука имеет право собирать с него дань. Претензии на безраздельное владение предъявляли две школы — оптическая и геометрическая.
В свое время оптики открыли и доказали, что свет излучается порциями — квантами. Отсюда был сделан вывод, что все виды энергии вообще должны передаваться порциями: электромагнитная — фотонами, звуковая — фононами, тепловая — термонами, что существуют психоны, бионы, химоны, а также пласоны — кванты пространства, темпороны — кванты времени и, само собой разумеется, гравитоны — кванты тяготения.
Правда, их никто не обнаружил, но теория вела к тому.
Геометристы привыкли все изображать на графиках, мыслили графиками. Как известно, любой процесс, где принимают участие две величины (температура и объем, состав сплава и твердость), можно изобразить на листе бумаги графически. Если величин три, график требуется объемный, пространственный. Движение тела в пространстве определяется четырьмя величинами, четвертая — время. Движение надо бы изображать на четырехмерном графике. Геометристы и сделали вывод, что наш мир четырехмерен. Почему же небесные тела движутся в нем по кривым линиям: параболе, гиперболе, эллипсам? «Видимо, мир искривлен», - решили геометристы. Искривлен, и баста. Геометрия такая.
«Идя в науку, я наивно полагал, что вступаю в армию искателей истины, — писал Здарг далее. — На самом деле я был зачислен не в армию вообще, а в полк геометристов, в батальон Льерля, таланта III категории, и получил конкретное боевое задание: добыть один-два факта для подкрепления геометристов и посрамления оптистов. В этом и был смысл моей темы».
Так описывал, так оценивал Здарг свою диссертацию четверть века спустя. Но тогда, в молодости, он был преисполнен старания, даже благоговения. Он работал ревностно, сдал экзамены, прочел и пересказал все причитающиеся «использованные труды» (комплименты по адресу Льерля Ридда вписала сама), вычертил графики на миллиметровке, исправил описки машинисток в четырех экземплярах… и все это сделал на полгода раньше, чем полагалось. Он даже рвался защищать досрочно, как в студенческие времена, но Ридда удержала его. Как правило, подающие надежды не укладывались, просили отсрочку, ссылаясь на необходимость углубленного изучения новых материалов. Торопиться было бы недипломатично. Тут любая описка колола бы глаза: вот, мол, время было, поленился, пренебрег…
Но Здарг не любил сидеть сложа руки. И, выйдя за пределы своей темы, поставил вопрос: откуда берется энергия притяжения? Кривое пространство? Какие силы его кривят? Гравитоны летят? Откуда берутся, откуда у них энергия, чтобы звезды сближать? Появились выводы. Здарг даже сумел съездить на Их-Луну для проверки. С Луны прислал радиограмму Ридде: «Везу сюрприз». Но Ридду с ее обыденным мышлением не насторожило слово «сюрприз». Она поняла по-своему: «Вероятно, умница Здарг нашел убедительное доказательство против гравитонов. Льерлю подготовлена приятная неожиданность».
И вот защита. На сцене с колокольчиком в руках благообразный председатель. Рядом Льерль — сухой, высокомерный, застегнутый на все пуговицы, чопорный. Тут же оппонент, толстый, с жирными губами, причмокивающими в ожидании банкета. Свою обязанность он выполнил добросовестно, приготовил два микроскопических замечаньица о применении букв в формулах, теперь ждет награду за усилия. Члены жюри пьют чай в буфете, чтобы дружно проголосовать «за», когда кончится церемония.
Главное достоинство церемоний — краткость. Председатель скороговоркой произносит вступительное слово и не забывает напомнить Здаргу, чтобы он уложился в пятнадцать минут. Затем абитуриент, взгромоздившись на кафедру, ерошит густые волосы, дергает себя за галстук, чтобы он съехал в сторону, и объявляет громогласно:
— Я повторять не буду, что написано в автореферате
Предполагается, что вы и сами прочли. Нормальная ученическая работа. Там все правильно и ничего ценного для науки.
Председатель вопросительно смотрит на Льерля. Тот улыбается снисходительно, шепчет «молодо — зелено» и ногтем стучит по стеклу часов, дескать, пусть отговорит свое, сколько положено, а что скажет, не имеет значения.
Здарг между тем трубным своим голосом излагал вновь добытые мысли. Сначала в пух и прах разгромил теорию оптистов (Льерль удовлетворенно улыбался), затем в том же тоне изничтожил и геометристов (Льерль смолчал, но лицо его покрылось красными пятнами) и в заключение предложил свою собственную точку зрения — энергетической ее можно назвать. Здарг считал, что источник всемирного тяготения — и у них в Звездном Шаре, и у нас на Земле — в самом веществе. Вещество теряет часть массы, энергия ее переходит в поле притяжения. Для земного притяжения тратится миллиардная доля массы, для звездного — миллионные доли. Это привлекательно и даже выгодно. Теоретически можно создавать искусственное поле тяготения, не тратя энергии, только высвобождая ее и даже используя.
Впоследствии, вернувшись на Землю, я излагал идею Здарга нашим специалистам. Но мне сказали, что, видимо, я не понял что-то, гравитация за счет массы — это ерунда. К сожалению, я не могу сослаться на матрицы Здарга, лестницу Здарга, зигзаг Здарга, преобразования Здарга и опыты на полигоне имени Здарга. Я так и не разобрался в этих матрицах и преобразованиях. Но на защите Здарг упоминал свои матрицы и преобразования, все равно это не произвело впечатления на геометристов, все они сидели с поджатыми губами.
Однако у Здарга был еще и опыт.
Был прибор, он называл его «Грави-Вдаг — 1 мм ».
Имелось в виду, что в центре, в кружочке диаметром один миллиметр, создается искусственное тяготение, И можно было видеть, как пылинки, пляшущие в солнечном луче, заворачивают к этому кружочку, оседают на него. Можно было приложить палец сбоку или снизу и явственно ощутить притяжение… Чувство было такое, как будто палец кладешь на гвоздь.
