— В таком случае как мы узнаем, кто она и откуда? — спросил Мерлин. — Не можем же мы просто повесить объявление, что, мол, нами у злоумышленника-иножителя украдена маленькая светловолосая девочка. Смит и Олли через пять минут постучатся в нашу дверь. — Он задумчиво уставился на свои тонкие белые пальцы. — Я не знаю. Может быть, мы откусили больше, чем сможем прожевать.
— А что ты хотел, чтобы я бросила ее там прикованной к креслу? — раздраженно спросила Мышка.
— Нет, пожалуй. — Мерлин глубоко вздохнул и раскурил тонкую сигару. — Но у меня очень нехорошее предчувствие насчет всего этого.
— Не понимаю почему, — объявила Мышка, опрокидывая стаканчик.
— Потому что мы всего лишь парочка мелких мошенников. Если Могила и Олли действительно замешаны в этом деле, то мы по уши в дерьме. И у меня есть еще одно предчувствие: здесь происходит что-то, о чем мы еще и представления не имеем.
— Ну например?
— Не знаю, — признался он. — Но я просто забыть не могу тот ее взгляд, когда она показывала пальцем на Олли со Смитом — как будто она их раньше видела.
— Ну видела, ну и что из того, — пожала плечами Мышка. — Почему бы и нет? Предположим, они выстрелили в ее похитителя, промахнулись, а она перепугалась настолько, что решила, что те двое стреляли в нее.
— В этом все и дело, — вздохнул Мерлин.
— В чем?
— Эти ребята не промахиваются. — Он замолчал и задумчиво потер подбородок. — И еще… кое-что.
— Кое-что?
— Джентльмены удачи не любят делиться, очень не любят. Ты знаешь, сколько нужно денег, чтобы уговорить их работать вместе друг с другом? — Мерлин встревоженно уставился на Мышку. — Если она действительно столько стоит, то почему мы раньше о ней не слышали?
— Когда ты по-настоящему богат, то не хвастаешь своими деньгами, а держишься в тени.
— Ну не знаю, — проворчал Мерлин. — У тебя на все есть ответ… Но мне все равно это не нравится.
— Я тебе вот что скажу, — предложила Мышка. — Как только мы садимся на Чероки, начинаем очень осторожно расспрашивать, вдруг нам удастся узнать, кто она и кто ее разыскивает… и будем так делать, осторожно и с оглядкой, на каждом мире, на котором окажемся, пока не получим ответа. А пока она может начать репетировать номер. Что скажешь?
— Да я согласен. Вопрос вот в чем: согласится ли она?
— Что ты хочешь этим сказать? — удивилась Мышка.
— Что, если она хочет попасть домой прямо сейчас, где бы ее дом ни находился? — предположил Мерлин. — Ты говорила, что тот иножитель держал ее прикованной к креслу. Что, если она попытается убежать от нас?
Мышка покачала головой:
— Она думает, что я ее освободила; что я, кстати, и сделала. Я смогу помочь ей успокоиться.
— Я просто не могу представить себе тебя заботливой мамой…
— Давай уж об этом я сама позабочусь, ладно?
— Пожалуйста. Только не забудь позаботиться.
В молчании они просидели около получаса; Мышка читала новости с телетайпной ленты, Мерлин тренировался в манипуляциях с тремя монетками. Потом они услышали, как Пенелопа застонала, и Мышка отправилась узнать, в чем дело.
— Что случилось? — спросила она, подходя к постели девочки.
Пенелопа, похоже, не вполне проснулась.
— Я подумала… Мне показалось, что я опять там, где ты меня нашла.
— Это был только сон, — успокоила ее Мышка.
— Мне страшно, — захныкала Пенелопа.
— Не надо бояться. Здесь-то с тобой все будет в порядке.
Пенелопа помотала головой.
— Правда, все в порядке, — продолжала Мышка. — Завтра мы приземляемся на новой планете, и мы решили, что ты будешь потихоньку учиться помогать нам на представлениях, разве это не здорово?
— Они сделают так, что ничего не получится.
— Кто это они?
— Все.
— Но никто на том мире даже не знает тебя, — сказала Мышка.
— Кто-нибудь найдется. Всегда кто-нибудь находится.
Мышка нахмурилась.
— На скольких мирах ты уже побывала?
Пенелопа подняла обе руки, внимательно изучила пальцы и загнула мизинец и безымянный на правой руке.
— На восьми мирах?
Пенелопа кивнула.
— И на каждом из восьми кто-нибудь обязательно тебя знал?
— Да. Почти на всех.
— Кто тебя знал?
— Взрослые дяди.
— Просто дяди?
— Плохие взрослые.
— Взрослые с оружием?
— Некоторые с оружием.
— Да, нелегко тебе пришлось, верно, Пенелопа? — пробормотала Мышка. — А теперь постарайся уснуть. Когда ты проснешься, все покажется тебе не таким мрачным.
Она легонько прижала к себе девочку и вышла из каюты.
— Что там такое? — спросил Мерлин, когда она присоединилась к нему.
— Страшный сон.
Он пожал плечами.
— Неудивительно.
— Именно. Ты знаешь, что они гонялись за ее похитителем по восьми мирам?
— Это она тебе сказала? — спросил Мерлин.
— Да.
Он нахмурился.
— Вот еще одно не сходится.
— Что не сходится?
— Если этот иножитель настолько крут, что на восьми мирах все время оказывался на шаг впереди Смита Могилы, то как так получилось, что ты просто зашла и вывела ее?
— Он не знал, что я в доме. Никто не знал.
— И поэтому он не предпринял никаких мер предосторожности, даже дверь хорошенько не запер, рассчитывая, что ни один любитель наживы не будет к нему ломиться? На мой взгляд, очень и очень сомнительно.
— У него явно не было сообщников, — ответила Мышка. — Или их к тому времени перестреляли. В любом случае не мог же он смотреть за девочкой каждую секунду.
— Я так понимаю, что именно это он и делал к тому времени уже на восьми мирах.
Мышка выглядела раздраженной:
— Почему, как только ты обнаружишь, что находишься в незнакомой ситуации, то становишься самым большим параноиком на Границе?
— Нет, я вовсе не против незнакомых ситуаций, — ответил Мерлин, повел в воздухе рукой и вытащил из него букет. — Я даже не против непонятных ситуаций. Но эта ситуация не просто незнакомая и непонятная; я чувствую, что запахло опасной ситуацией, а это мне уже не нравится.
— Ну, — сказала Мышка после минутного молчания, — ничего не поделаешь. Она здесь, и, пока мы не сможем вернуть ее тому, кто заплатил Олли Три Кулака и Смиту Могиле за ее поиски, она остается здесь.
— Посмотрим.
— Она останется здесь, Мерлин, — твердо сказала Мышка. — После всего того, что ей довелось пережить, я не собираюсь бросать ее в какой-нибудь дыре на Границе одну, без друзей и без родственников.
— Хорошо, хорошо, — сказал он, сдаваясь. — Я узнаю этот тон. Она остается, пока мы не найдем того, кто заплатит за ее возвращение.
— Не стоит так огорчаться по этому поводу, — добавила Мышка.
— А почему бы и нет? — отозвался Мерлин. — У меня все те же вопросы, что час назад; ни один из них не отпал просто потому, что у тебя на все есть готовый ответ. — Он помолчал. — Единственное, что изменилось с начала разговора, так это одно: теперь окончательно ясно, что нам надо кормить еще один рот.
— Это очень маленький рот.
— Это очень много где побывавший, очень загадочный маленький рот, — поправил ее Мерлин.
Корабль коснулся поверхности Чероки на совершенно голом участке земли в миле от единственного здешнего города, Приюта Торговца. Обычно Мерлин и Мышка отправлялись в город и снимали комнату в местном отеле, просто чтобы вырваться хоть на некоторое время из надоевшей тесноты своих кают, но теперь, не желая афишировать присутствие путешествующей с ними маленькой светловолосой девочки, они остались на ночь в корабле.
Они приземлились в глухую полночь, и, когда желтое солнце Чероки поднялось над кроваво-красными песчаными дюнами и бесплодными скалистыми холмами, оставили Пенелопу на корабле и отправились в город.
Как и большинство таких Приютов Торговца на Внутренней Границе, этот вырос вокруг первого на планете бара и первого же публичного дома. Были здесь пара дешевых отелей, два-три ресторана, второй публичный дом и еще три бара, ангар для частных кораблей, почта, обслуживавшая не только Чероки, но и все пригодные к заселению миры в радиусе пяти световых лет, закрытая за ненадобностью правительственная контора по регистрации заявок на месторождения, магазин охотничьего снаряжения, семь экспортно-импортных компаний, небольшая пивоварня, два универсальных магазина и примерно пятьдесят куполообразных жилых домов
Когда-то Чероки был добывающим минералы миром, но после того, как его ограниченные запасы алмазов и урана были исчерпаны, исчезла и основная причина, по которой его некогда колонизовали, так что теперь Чероки служил в основном торговой базой и опорным пунктом для дозаправки кораблей, отправлявшихся к Новейшей Гебриде, Океании III и прочим более занимательным планетам, что были ближе к центру Галактики. Осталось на Чероки всего несколько тысяч человек; планета стала настолько пустынной, насколько это вообще возможно для все еще населенного мыслящими существами мира.
