топча соседей, и по мере того как они бежали, последние общественные институты разваливались и рушились, как детские домики из кубиков, сметённые гигантской рукой страха. Это был потоп, тот самый ужасный потоп из человеческих легенд, кошмар, охвативший всю Землю. В ту ночь люди молились, сражались, рыдали и убивали друг друга в безумном страхе, но безжалостные воды поднимались всё выше, и выше, и выше. Они поднимались всё выше и выше, медленно, неуклонно, уверенно, приближаясь к уничтожению человека и его векового господства, к разрушению мира.
Молодой Эрнест Стивенс в ту роковую ночь 7-го числа, ставшую кульминацией всеобщего страха, с началом первой волны паники, оказался неподалёку от Пикадилли. Он сам видел резкий подъём уровня воды в Темзе, имевший место в течение нескольких предыдущих дней, а также читал газетные сообщения о необычайном и необъяснимом повышении уровня моря, но всё ещё был настолько сосредоточен на странном исчезновении Клинтона и его экспедиции, что уделил этой теме, представлявшей всеобщий интерес, лишь незначительное внимание. Однако в ту ночь, когда после публикации этого эпохального последнего сообщения с Портсмутской станции первые толпы людей устремились по улицам, Стивенс осознал своё незавидное положение и направился через весь город к своему дому.
Не успел он отойти далеко, как по улицам хлынули первые громадные толпы, положив начало массовому исходу из города и нарушив работу всего городского транспорта. Потоки солёной морской воды, усиливая панику, уже расползались по улицам и по мере того, как Стивенс шёл дальше, огни города вокруг него начинали гаснуть, ещё сильнее разжигая пламя страха в и без того охваченной ужасом толпе. К тому времени, когда Стивенс наконец, спотыкаясь, поднялся по ступенькам своего доходного дома, улица, на которой он стоял, была совершенно темна и покрыта несколькими дюймами воды, по которой бежали люди.
Он обнаружил, что в доме никого нет, и, пройдя в свои комнаты, быстро собрал самые необходимые вещи в небольшой узел, из которого соорудил примитивную котомку. Сделав это, он повернулся к двери, затем на мгновение задержался у окна. Перед ним простирались крыши и шпили огромного города, все их сверкающие огни теперь померкли. С запада, однако, пришёл мерцающий красный свет, и он увидел там мощный столб пламени. Медленно затопляемая улица, была заполнена спешащими людьми, многие тащили большие узлы или катили тележки, стремясь выбраться из города и хрипло перекрикиваясь друг с другом.
Стивенс повернулся к двери, но внезапно остановился как вкопанный. Дверь распахнулась, и в проёме показался тёмная, стройная мужская фигура. Красноватый отблеск света из окна упал на его лицо. Увидев его, Стивенс вскрикнул.
— Клинтон! — воскликнул он. — Боже милостивый! Клинтон!
Тот быстро подошёл к нему и схватил за руку.
— Я так и думал, что найду вас здесь, Стивенс, — тихо сказал он. — Шансов было тысяча к одному, но всё таки я пришёл.
Стивенс, спотыкаясь, словно во сне, подошёл вместе с ним к освещённому красным светом окну.
— Клинтон! — снова воскликнул он. — Где, ради всего святого, вы были, пока этот ужас творился в мире? Когда вы вернулись?
Клинтон усадил его обратно в кресло у окна и жестом руки заставил замолчать.
— Я вернулся всего несколько часов назад, Стивенс, — сказал он, — и я пришёл сюда за вами, потому что через час снова отправляюсь в плавание и хочу, чтобы на этот раз вы были со мной.
— Плавание? — ошеломлённо повторил Стивенс. — Куда?
— На дно Атлантики, — спокойно ответил Клинтон.
Под пристальным взглядом молодого человека он опустился на стул рядом с ним.
— На дно Атлантики, — повторил он, и в его голосе внезапно зазвучали нотки страшного знания, — где я находился несколько недель, где есть тайна, которую я открыл первым из всех людей, где работа бессчётных веков достигла своего апогея и вызвала этот могучий поток, способный утопить наш мир!
Он немного помолчал, глядя на освещённый красными огнями город, в то время как Стивенс ошеломлённо смотрел на него, а затем продолжил.
— Вы должны были участвовать в нашей экспедиции, Стивенс, и вы знаете, каковы были мои планы. Вы знаете, как мы ушли в плавание на нашей подводной лодке, чтобы опуститься в глубины, куда ещё не проникал человека. Выйдя из Ла-Манша на просторы Атлантики, мы плыли на запад-северо-запад, пока, наконец, не достигли северной границы Нельсенской впадины. И там началась наша работа.
Нет нужды рассказывать вам об этой работе, поскольку наши собственные радиорепортажи обрисовали её основные моменты. Мы медленно, используя наши тралы, продвигались на юг по поверхности океана и в течение следующих трёх дней были поражены богатством находящихся под нами областей, обилием новых форм и новыми вариациями старых, обнаруженных при тралении. Как я уже сообщал, к концу четвёртого дня был потерян один из наших тралов. Вытащив стальной трос, мы обнаружили, что он оборван у самого конца, и хотя мы, конечно, были уверены, что он оборвался, когда трал зацепился за донный выступ, это был не рваный обрыв, а чистый, острый срез, как будто сделанный гигантскими ножницами. Именно это впервые пробудило в нас чувство таинственности и благоговения. Вокруг нас была только бескрайняя панорама моря и неба, но под нами простирались три с лишним мили лишённых света вод, огромная пропасть, в которую ни человек или человеческая наука не проникали со времён зарождения мира. Мы продолжали двигаться на юг, чувствуя себя словно под действием каких-то странных чар. И вот, разрушив эти чары, на утро пятого дня, 11-го числа, один из наших тралов выловил некий предмет.
Он был не столько в трале, сколько на нём, свисая с угла, как будто его подхватил и поднял поднимающийся трал. Это была машина или часть машины, предмет из блестящего металла размером около фута в каждом измерении. Там был каркас из трёх тяжёлых металлических стержней; внутри была череда маленьких шестерёнок и шесть тонких трубок, похожих на стеклянные, с красной проволокой или нитью внутри каждой. Три толстых столба каркаса были обломаны у основания, как будто его оторвало тралом от какой-то более крупной машины, но сама по себе эта штука была полной загадкой. Оно было совершенно не похоже ни на что, нами виденное, блестящий металл был совершенно незнакомым, а стекловидные трубки, как мы выяснили, оказались не стеклом, а каким-то прозрачным металлом. Кроме того, конструкция устройства отличалась прочностью и тяжестью, необычными для такого маленького механизма. Никто на Земле не стал бы сооружать его таким тяжёлым; но предположим, что он, чтобы противостоять огромному давлению, действительно был построен
