Мимо старлея пробегает Юрген Ардис. Через два десятка метров он залегает. Теперь рывок. Бегом обогнать бойца. И опять залечь. Открыть огонь. Вот так, перебежками через одного, отряд идет вперед. Стремительный ошеломляющий натиск.
Большинство бандитов уже лежит, уткнувшись носом в землю или раскинув руки. Человек десять пытаются уйти через болотину. Прямо над их головами зависает вертушка. Пулемет косит, рубит, режет людей. Минута – и все кончено.
Сопротивление затихает само собой. Некому больше стрелять. Еще пара хлопков гранат из подствольников. Последние выстрелы режут слух. Это уже финал. Бойцы цепью прочесывают поле боя. Неожиданно перед Панфиловым поднимается человек. На груди автомат. Лицо перекошено, рот полуоткрыт, глаза безумные. Тело реагирует само, срабатывают вбитые в подкорку рефлексы. Автоматная очередь в упор. Пули рвут грудь бандита, летят брызги. В последний момент Денис соображает, что правая рука бандита была поднята.
Ничего страшного. Команды брать пленных не было, а после того, что ребята увидели в деревне, такого и в голову прийти не могло. Не надо. Просто не надо. Командир не приказал, а ребята все поняли как надо.
Полчаса на обыск. В покореженных ракетами машинах и на телах бандитов ничего особо ценного не нашли. Десяток слоновьих бивней, ящики с консервами, походный скарб. В кабине одного из грузовиков обнаружились три мешочка с самородной платиной. Видимо, бандиты прошли через заброшенный прииск. Трупы «вольных охотников» закопали прямо на месте боя. Машины и снаряжение бандитов солдаты бросили здесь же, с собой забрали только оружие. Этого достаточно. Все остальное поглотит саванна.
Пенсионер союзного значения
Это неправда, когда говорят, будто жизнь на пенсии скучная и серая, как похмелье, дни похожи один на другой, старые друзья уходят, новых нет, делать катастрофически нечего. Врут люди. Пугают пожилых ужасами пенсионного существования. В действительности все не так. Все зависит от человека, именно тебе решать, как жить, когда не нужно каждый день ходить на работу.
Павел Шумилов тоже в свое время думал, что на пенсии главная проблема – это убить время. Какая наивность! Ситуация такая была, что следовало уходить. Слишком много они наворотили, пора было передавать руль молодым ученикам. И шестидесяти ведь не было, как сдал дела, ввел в курс нового председателя Совмина, простился с коллегами и товарищами, устроил хорошую прощальную вечеринку для близких друзей. Дальше Павел Николаевич собирался как следует отдохнуть, выбросить все телефоны, уехать на пару месяцев к черту на кулички, рыбачить, ходить за грибами, смотреть телевизор, нянчиться с внуками, вечерами читать книги и ни фига не делать. Наивный! Уже три года, как собирается. Ровно с того момента, как вышел на пенсию.
В конечном счете все зависит от самого человека. Если ты нужен людям, то как ни старайся, а от людей не спрячешься. Если ты никому не нужен, так и выход на пенсию ничего не изменит, он только в очередной раз подтвердит статус-кво, расставит точки.
Утро 17 июля ничем в этом плане не отличалось. Павел Николаевич жил за городом, на правительственной даче в Горках. Жил один, у детей своя жизнь, а Маринка, так вышло, приезжает только на выходные, да иногда посреди недели в гости заглядывает. Нет, они не ссорились и так же любили друг друга, как и много лет назад, просто дела заставляли Марину Шумилову жить в Москве, а Павел наотрез отказался задерживаться в городе дольше необходимого. Возраст дает о себе знать. Он и раньше любил выбираться на природу, а уж на пенсии сам бог велел. Нечего дышать автомобильной гарью, проникающий сквозь открытое окно смолистый лесной дух в этом плане куда лучше.
Завтрак Павел Николаевич всегда готовил себе сам. От повара требовалось только убрать посуду. Сегодня пенсионер решил не тратить время на готовку, а перекусить холодной жареной рыбкой из холодильника. Остатки вчерашнего улова. Пусть дела не оставляли Павла Николаевича даже на пенсии, но время для рыбалки он находил. Это святое. И охрана вместе с водителями тоже постепенно научилась находить удовольствие в расслабленном бдении с удочками на берегу реки. Недавно ребята даже соревнования устроили. Победил Сережа Кочетков, молодой вихрастый паренек, недавно прикрепленный к даче в Горках в качестве водителя. Самому Шумилову досталось только четвертое место. Хорошо, не последнее.
Сразу после завтрака Павел Шумилов поднялся в кабинет и включил комп. День начинался с чтения почты и просмотра новостных лент. Затем наступит черед газет. Несмотря на оперативность электронных СМИ, Шумилов не забывал читать и обычные газеты, в них тоже попадается немало интересного.
Новостей не было, все идет как надо, ничего чрезвычайного или нехорошего не происходило. Страна живет, дышит вольным воздухом полной грудью. Города строятся, заводы работают, космическая экспансия продолжается, готовится марсианская экспедиция, корабли бороздят океанские просторы, а крестьяне борются за урожай. Все как всегда. Даже в пограничье на далеких берегах Хуанхэ все спокойно, и в африканских колониях относительно мирно. Мирно – это значит без боев с участием танков, артиллерии и авиации. Регулярные стычки со всевозможными партизанами, дикими колонистами, полуофициальными формированиями не в счет.
Первый за утро телефонный звонок. Городской телефон. Даже странно, обычно первым звенит сотовый.
– Шумилов слушает. – Павел Николаевич поднял трубку.
– Здорово, Паша! Как дела? – раздался бодрый радостный голос Сергея Анютина, старого друга и соратника, ныне тоже ушедшего из власти, сменившего пост министра на кресло главы государственной корпорации.
– Узнал, узнал. Какие могут быть дела у бедного пенсионера, – ухмыльнулся Шумилов.
– Ты сильно занят?
– Сегодня хотел в саду покопаться, а вечером в Москву заехать.
– Если ты не возражаешь, мы сами к тебе заедем.
– Приезжай, – улыбнулся Шумилов и полюбопытствовал: – «Мы» – это кто?
– Я, Володя Строгов и товарищ Трубачев.
– Вячеслав Иванович? Собственной персоной? Всегда рад. – Речь шла о бывшем председателе КГБ, ныне тоже на пенсии. Да и Владимир Строгов, один из организаторов переворота 91-го года, уже год как ушел из милиции. Одни сплошные пенсионеры собираются.
– Ты, это самое, Паша, поваров и прислугу не тирань, стол накрывать не надо, мы по старинке, откроем винца, колбаски, сальца построгаем, – предложил Анютин. Звучало соблазнительно.
– Хорошо, помидорчики, огурчики у меня найдутся, и холодильник не пустой, – хохотнул Павел Николаевич, удерживая трубку плечом и потирая руки.
