Но в данном случае расстояние, которое собирался преодолеть корабль, равнялось нескольким световым годам, а звезды давно уже были не там, где их видели люди из той точки пространства, в которой они находились в настоящий момент.
Антони Ленц получил диплом штурмана шесть лет назад. Восемь лет предельный срок, отпущенный человеческому мозгу при тех чудовищных нагрузках, которым он подвергался во время расчета очередного перехода. Ленцу оставалось еще два года. Но этот теоретический средний барьер времени каждый преодолевал по-своему. Все решала ежегодная экспертная медицинская комиссия. И Ленц знал, что это его последний полет.
Дрожь в руках, постоянные головные боли по ночам, неожиданный отказ памяти вспомнить какой-нибудь хорошо знакомый пустяк, имя или номер вифона своего друга. Он прекрасно знал, что означают эти грозные симптомы.
Наверно, он не должен был отправляться в полет, не должен был тянуть до последнего предела… Но предполетный осмотр прошел благополучно. Ему удалось обмануть не только врачей — он и сам поверил в то, во что так хотелось верить. Пустяки, временная усталость, все пройдет…
Никто не уходил раньше времени, никто не мог добровольно расстаться с тем необыкновенным ощущением, которое приходит к человеку лишь в тот миг, когда черная бездна, испещренная огнями звезд, превращается в бешеный хоровод, заворачивается в спираль уплотненного пространства, вызванную к жизни его собственным разумом. В этот миг человек чувствовал себя Богом.
Но в этот раз все было не так. Он ощутил это перед самым началом второго разгоночного броска.
Словно в великолепной пространственной симфонии прозвучала фальшивая нота.
Значительно позже, лежа один в своей каюте, он попытался понять, что же, собственно, произошло. Приборы ничего не показали. После того как корабль вышел в обычное пространство и стал готовиться к следующему броску, зафиксированное бортовым компьютером отклонение оказалось в пределах нормы.
Ленц рассчитал дополнительную поправку, ввел ее в машину и не счел нужным доложить капитану об этом незначительном происшествии, хотя в тот вечер понял, что происходит нечто весьма странное и причина нарастающей угрозы, которую он ощутил всем своим существом, не есть результат его ошибки, она находится где-то вовне.
Он чувствовал ее присутствие, но не смог бы оформить в точные слова свои смутные ощущения — просто что-то пошло не так.
Над дверью вспыхнул зеленый огонек. Мягкий звук зуммера сообщил Ленцу о посетителе. Даже не удосужившись встать с дивана и узнать, кто пришел, Ленц нажал на подлокотнике кнопку, открывающую дверь. Члены экипажа частенько навещали друг друга во время рейса, не беспокоя себя предварительным сообщением по корабельному фону, но вошедшего человека он не знал. Ленц сел, растерянно нащупывая халат и чувствуя себя неловко под пристальным оценивающим взглядом вошедшего, высокого, элегантно одетого мужчины.
— Простите… Я думал, это кто-то из наших…
— Не стоит извиняться, Антон Виртович. Это я должен извиниться за свое неожиданное вторжение.
Больше всего Антони поразило отчество «Виртович», услышанное из уст незнакомца. Никто и никогда не называл его так. У него на родине человеку вполне было достаточно одного имени.
— Вы знаете, как зовут моего отца? — растерянно спросил Антони, справившись наконец с застежками халата.
— Я знаю даже, что это ваш последний полет, и, возможно, он станет последним для всех нас.
— Кто вы такой?
— Я сотрудник службы безопасности. Капитан Неверов.
— Я что, арестован? — спросил Антони, не сумев скрыть дрожи в голосе.
— Помилуйте, господин Ленц, за что?
— Тогда чего вы от меня хотите?
— Всего лишь информации. Мне показалось, что после второго прыжка дважды включался форсаж. Одна поправка после выхода из оверсайда — дело обычное, бывает и вторая, но в данном случае… Видите ли, я оказался на вашем корабле специально для того, чтобы предотвратить возможное несчастье.
— Несчастье? О чем вы говорите?!
— В этом районе пропало уже несколько кораблей.
Лицо у Антони как-то вдруг сразу осунулось и постарело. Он сжался, словно от удара, и Неверову какое-то время пришлось подождать, прежде чем Ленц переварил его сообщение.
— Я предчувствовал, что-то должно было случиться с этим рейсом… пробормотал Ленц, безуспешно пытаясь взять себя в руки. — Мне нужно было отказаться от полета, жена просила меня… Но я подумал — последний раз, хотелось еще раз увидеть звезды…
— Ладно, вы их увидели. А теперь возьмите себя в руки и расскажите, что происходит?
— Да ничего не происходит! Как только начинается оверсайд, на девяносто процентов кораблем управляют машины! Откуда мне знать, что там у них происходит? Я просто нажимаю кнопки!
— Прекратите истерику. Вы ввели координаты, нажали кнопку, что случилось потом? Расскажите все ваши ощущения, даже не имеющие прямого отношения к делу. Меня интересуют абсолютно все подробности.
— Потом, после выхода, начались обычные замеры… Отклонение в пределах нормы. Я ввожу поправку, корабль реагирует немного странно…
— Что значит странно?
— Ну, он отклонился в сторону Центавра чуть больше, чем следовало, пришлось вводить еще одну поправку…
— И что же?
— Мы вышли в расчетную точку и стали наращивать скорость, готовясь к следующему прыжку. Я даже не доложил об этом капитану, хотя, по-моему, его бы это не заинтересовало…
— Это еще почему?
— Последние дни он редко появляется в рубке и выглядит не совсем обычно…
— Как это «не совсем обычно»?
— Раньше он интересовался каждой мелочью, требовал доклада при любой поправке курса. Сейчас все изменилось. На вахте он какой-то сонный, взгляд отсутствующий, такое впечатление, словно он болен.
— Только этого нам сейчас и не хватало… Ладно, что происходит с капитаном, я постараюсь выяснить сам. Но прежде чем начать следующий прыжок, вы свяжетесь со мной. Вы его не начнете, пока не получите моего разрешения. Вы меня поняли?
Ленц нахохлился и, вскинув голову, неожиданно заявил:
— Такое разрешение может дать только капитан корабля! Вы мне даже своих документов не показали!
Неверов вздохнул и с неохотой вытащил из нагрудного кармана белый пластиковый квадратик. Этой карточкой разрешалось пользоваться лишь в самых крайних экстраординарных ситуациях. Он не был уверен, что теперь настал именно такой момент. Но ему не хотелось рисковать. Он должен был взять ситуацию под контроль, прежде чем с кораблем случится что-нибудь непоправимое. Если Ленц направит корабль в следующий прыжок до того, как будет установлена причина этих странных сбоев в навигационном оборудовании, последствия могут оказаться самыми печальными.
