— Как вы ловко, — с уважением сказал Дик, поднимаясь за Йеном по лестнице.
— Детектив — мой любимый жанр, — Йен остановился перед стеклянной дверью. — Пожалуй, нам сюда… Остается шесть минут, эксперимент начинается.
Они прошли через библиотеку в кабинет. Хозяин спал за столом, откинув красное лицо на спинку кресла. Дик с удивлением подумал, что не чувствует к нему ненависти, и понял почему — он знает его будущее.
— Пять минут, — произнес Йен, вынимая автомат из-под пиджака.
Хозяин проснулся, как просыпаются солдаты и охотники, не меняя положения головы, и мгновенно оценил обстановку.
— А, Мэллори, — он слегка осип, но говорил бодро, — молодцом… Вы переиграли меня, Мэллори. Диктуйте, я слушаю.
Он быстро, яростно покосился на автомат, на дверь и попытался оглянуться, — Дик вынул пистолет и поплотнее встал на львиной шкуре, заменяющей ковер.
— Условия простые. Завтра же эвакуировать шахты. Урановые горизонты затопить, взорвав перемычку в нижней штольне. Все.
Вот тут он проснулся как следует и выкатил глаза. Но только на секунду, он был совсем не прост, нет, нет, он был совсем не прост, ребята, и было любо-дорого смотреть, как он сидит и понимающе улыбается.
— Десять тысяч, Мэллори. На любой банк. Могу наличными.
Времени не оставалось совсем, и, косясь на стрелки часов, Дик выдал Растерсу вторую порцию:
— Вы старый дурак, Растере. Шахту вы взорвете. Если завтра к полуночи шахта не будет взорвана, мы вас прикончим, даже если вы залезете в резиденцию премьера. Просто прикончим, бесплатно. Доказательство? — Йену, небрежно: — Наберите номер Каульбаха, Тим. Берите трубку. Растере, берите. Мы работаем чисто.
Растере охотно взял трубку — еще бы! — и пролаял:
— Хозяина, Грюне, да-да, это я… Морген, либер Фриц…
— Говорите по-английски, — предупредил Йен.
Оставалось сорок секунд. Они оба, Абрахамс и Мэллори, еще вчера видели, как Фриц Каульбах падает вниз лицом, сжимая трубку, и аппарат падает со столика ему на затылок… Тридцать секунд, но что, если они ошибаются и сосуд в мозгу Каульбаха вовсе не собирается рваться?.. Двадцать секунд… А тебе его не жаль?
— А что жалеть эту сволочь? — пробормотал Йен.
— Да, Фриц, у меня здесь мистер Мэллори, тот са… Фриц! Фриц! Эй, что случилось? Фриц!
Он немного отвел трубку от уха и с ужасом посмотрел на Дика. Куда девалась твоя храбрость, охотничек?
— Мы работаем чисто, Растере, — сказал Йен.
Ошибки не было.
— Фри-иц! — завопил Растере. — Фри-и-иц! — и осекся. В трубку что-то забубнили. — Фриц? Грюне, где хозяин? Что? Конечно, конечно… — в трубке послышался сигнал отбоя. — Он хочет вызвать врача… Он хочет… вызвать… врача.
— Пациент закрыл глаза, — флегматически констатировал Йен, — он жалостлив…
И сейчас же, перебивая его, Дик ответил:
— Врач установит кровоизлияние в мозг…
— А при вскрьггии — в левое полушарие, Растере…
— Потребуйте вскрьггия завтра же, посмотрите, что ждет вас.
Довольно. Он был готов, и Дик опять понял, что не чувствует ненависти, но даже некоторую жалость, брезгливую, и как будто он виноват в смерти второго мерзавца.
— Откройте глаза, — сказал Дик, — до завтра мы вас не тронем.
— К-как вы это д-делаете?
— Лучи смерти, — серьезно ответил Йен. — Избирательные лучи смерти, с наводкой по мозговым токам.
Йен опустил автомат на грудь и подошел к знаменитой коллекции луков. «Сэр Александр отрицает ружейную охоту, как негуманную. Из своего стеклопластикового лука он разит без промаха. Среди его трофеев — лев (верхний снимок)…»
— Хороший лук, — сказал Йен, — отличный лук. Правда ли, что из лука можно убить льва?
Он говорил, стоя за спиной Растерса, а Дик смотрел, как гуманный охотник глотает комок, застрявший в горле. Когда Йен звякнул тетивой, веки Растерса чуть дрогнули, и Дик понял, что старая лиса притаилась и ждет. Не такой он человек, чтобы поверить в лучи смерти. И у него есть бетонное противоатомное убежище, личная охрана и прочее. А ну, заглянем в завтрашний день…
…Растере в убежище, смотрит телепередачу. С ним женщина по имени Беата… А их с Йеном везут в наручниках из аэропорта… Та-ак.
— Убежище вам не поможет, — ровным голосом начал Дик. — Чепуха. Там у вас подъемная дверь толщиной десять дюймов, кодовый замок, восемь три ноль пять ноль один, бордоское вино для Беаты, — он говорил и видел, как меняется завтрашний день, и они втроем поднимаются на борт самолета, а может, это не самолет? — Вино для Беаты вам тоже не поможет, и запасный выход из убежища под канализационным люком сто семнадцатым… — Дик сам не заметил, как уселся на письменный стол Растерса, болтая ногой, как в редакции, до того его увлекло это занятие. — Ловко придумано с запасным выходом, сэр Александр… Но все это чепуха.
Тогда Растере опять завопил. Он был уже далеко не молод и весь побагровел, но вопил он звонким, яростным голосом:
— Дьявол! Дьявол! Дьявол!..
Неизвестно, поверил ли Растере в «лучи смерти». Но шахта была затоплена — на следующий день, перед закатом. С последней клетью подняли беднягу Хальса. За полчаса до взрыва его ударило лопнувшей стойкой шахтной крепи, и Виллиам Йориш молился за его душу, когда вел синий «фольксваген» к аэропорту.
Йен сердито сопел на заднем сиденье. После визита к Растерсу им удалось и остальное — паспорта, визы, билеты на самолет, — но до последней секунды Йен надеялся, что все обойдется, что все займет прежние места, перечеркнется, что ли, и можно будет вернуться в свой коттедж, и а свою университетскую комнатушку, и на свой семинар к остроглазым загорелым студентам. Как это «обойдется», он не представлял себе, но продолжал надеяться, и ехидно посмеивался над этим беспричинным ожиданием, и надеялся. С другой стороны, когда за ними увязался «бьюик» и немедленное бегство стало единственным выходом, Йен ощутил некоторое удовлетворение. Причинная логика продолжала действовать, мир ощущался как упругий, сопротивляющийся материал и отвечал на удар ударом.
— Выжидают, — проговорил Мэллори, вглядываясь в желтые пятна подфарников, зажженных на «бьюике». — Грузовик им мешает. Йен, его зовут Питом, Питер… А как фамилия этого Пита?
Йен пробурчал:
— Чтоб он сдох! Не знаю. Тот, что навел на вас лучеметчиков? Его нет в «бьюике», к сожалению…
— Нет-нет, этот Пит рисковать не любит, не таковский. Он дома. Стоп! Это спекулянт Брейген.
— Возможно. Кто-то из нас должен был оказаться на той стороне. Не отрывайся от грузовика, Вилл.
Йориш нагнулся к стеклу и всмотрелся в темную кабину грузовика, в неторопливо вращающиеся большие колеса.
