- И утреннее дыхание.
- Ты меня совсем запутала.
- А. Я замерзаю. Б. Мне абсолютно необходимо посикать. И В. Можно мне воспользоваться твоей зубной щеткой?
В следующие три недели она провела у меня по крайней мере дюжину ночей, а в те ночи, когда по той или иной причине нам не удавалось встретиться, мы вели нескончаемые телефонные разговоры, как и все недавние влюбленные. Неважно, что говорить, лишь бы слышать ее голос, лишь бы она слышала твой.
Только изредка я немного трезвел, и меня тут же захлестывала волна страха. Я потеряю ее и останусь вовеки неутешен. Мой слух, обоняние, вкус, осязание были насыщены ею - но придет день, и ничего не останется, и я буду вовеки один, сокрушенный невыразимой тоской. Но что, черт дери, мне было делать? Уйти самому? Невозможно. Она была спасением и источником жизни, и мне оставалось только цепляться, пока не отвалятся пальцы, и я не останусь один в безграничном темном океане.
В том году восьмое декабря обернулось нелепо солнечным днем, из тех, которые внушают нам, будто весна уже близка. Два часа я потратил на колку дров за домом и переноску их в дом. Топливо для новых свиданий. И вот, когда я в очередной раз оказался внутри, в дверь позвонили. Посмотрев наружу, я увидел Эми. Она выглядела замечательно - даже лучше, чем тогда в клубе - если бы не синяк под глазом.
Я впустил ее, спросил, не хочет ли она кофе, но она отказалась и села в кожаное кресло, которым мы с Кендрой все еще иногда пользовались.
- Мне необходимо поговорить с тобой, Роджер. - Под пальто из верблюжьей шерсти на ней оказался белый свитер с высоким воротом и сшитые на заказ джинсы. В белокурых волосах голубая лента - вид у нее был очень сексуальный на провинциальный манер.
- Я слушаю.
- И мне необходимо, чтобы ты был со мной честным.
- Если ты будешь честной со мной.
- Синяк?
- Синяк.
- Кто еще, кроме Рэнди. В прошлый вечер вернулся домой пьяный, я отказалась спать с ним, и он меня ударил. Он спит с кем попало, и я боюсь, он что-нибудь подхватит. - Она покачала головой с глубокой серьезностью, на какую я не считал ее способной.
- И часто он?
- Спит с кем попало?
- Бьет тебя.
Она пожала плечами.
- Часто. И то, и другое, хочу я сказать.
- Почему ты не уйдешь от него?
- Потому что он меня убьет.
- Господи, Эми, это смешно. Ты можешь прибегнуть к защите закона.
- По-твоему, закон остановит Рэнди? Особенно когда он пьян? - Она вздохнула. - Просто не знаю, что мне делать.
Я вернулся, чтобы украсть эту женщину у мужа. Но теперь я не хотел ее красть. Даже позаимствовать ее не хотел. Мне было только жаль ее, и я несколько растерялся.
- Ну, а теперь расскажи мне про Кендру.
- Я люблю ее.
- До чего же, мать твою, чудесно, Роджер. Просто чудесно, мать твою.
- Я знаю, что много старше ее, но...
- А, Бога ради, Роджер! Не в этом дело.
- Разве?
- Разумеется. Подойди и сядь.
- Рядом с тобой?
- Вот именно.
Я подошел и сел. Рядом с ней. От нее пахло изумительно. Тем же одеколоном, которым пользовалась Кендра.
Она взяла меня за руку.
- Роджер, я хочу спать с тобой.
- По-моему, это не такая уж удачная мысль.
- Все эти годы ты был влюблен в меня. Это нечестно.
- Что нечестно?
- Ты должен был и дальше любить меня. Так ведь положено.
- Что положено?
- Ну, ты знаешь. Романтическая любовь до конца жизни. Мы же с тобой романтики, Роджер. Ты и я. Кендра больше похожа на отца. Секс и ничего больше.
- Ты спала с ее мальчиком.
- Только потому, что мне было страшно и одиноко. Рэнди как раз избил меня сильнее обычного. Я чувствовала себя такой беспомощной! Мне необходимо было хоть на что-то опереться. Ну, ты понимаешь. Почувствовать, что я женщина. Что кто-то меня хочет. - Она взяла обе мои руки, поднесла их к губам и нежно поцеловала. Я ничего не мог с собой поделать. Она начинала воздействовать на меня именно так, как рассчитывала. - Я хочу, чтобы ты снова был влюблен в меня. Я помогу тебе забыть Кендру. Я, правда, сумею.
- Я не хочу забывать Кендру.
- Если копнуть, она такая же, как Рэнди. Потаскушка. Она разобьет тебе сердце. Нет, правда.
Она вложила в рот два моих пальца и начала их посасывать.
В постели она была очень хороша, возможно, в техническом смысле лучше Кендры. Но она не была Кендрой, и этим все исчерпывалось.
Мы лежали в последних отблесках серого дня. И поднялся ветер - внезапно резкий зимний ветер, а она попыталась возбудить меня во второй раз, но без толку. Я хотел Кендру. И она знала, что я хочу Кендру.
Во всем этом было нечто невыразимо печальное. Она была права. Романтичной любви - тому кинороману в цвете, о котором я грезил - следует, вопреки всякому вероятию, длиться вечно, как в рассказах Ф.Скотта Фицджеральда. Но нет. И Эми теперь была для меня просто еще одной женщиной с несколько большим числом морщинок, чем я подозревал, с животиком, одновременно и милым, и комичным, с венами, точно выцветшие голубые змейки на бледной плоти ее ног.
И тогда она заплакала, а я мог всего лишь обнять ее, и она напрасно снова пыталась возбудить меня, и поняла, что дело не во мне, а в ней.
- Не понимаю, как я оказалась тут, - наконец сказала она сумеркам, сгущавшимся над холодной серостью Среднего Запада.
- У меня в доме?
- Нет. Тут. Сорока двух, будь они прокляты, лет. С дочерью, которая крадет единственного мужчину, по-настоящему меня любившего. - А потом она сказала, а глаза у нее были ледяными, как зимняя луна. - Но, может, все не получится тютю блядски утю, как она рассчитывает.
Позднее мне пришлось вспомнить про это - про тютю блядски утю, имею я в виду.
Кендра пришла в тот же вечер в девять. И первые полчаса я занимался с ней любовью, а вторые пытался решить, рассказать ей про то, что ее мать приходила ко мне, или нет.
Позднее, перед топящимся камином с замечательным старым "черным" фильмом "Шансы против наступления завтра", мы во второй раз занялись любовью, и вот тогда, лежа в милой прохладе ее рук, когда наши запахи и выделения слились воедино, я сказал:
- Сегодня сюда приходила Эми.
Она напряглась. Вся.
- Зачем?
- Это непросто объяснить.
- Стерва! Я так и знала.
- Что она придет сюда?
- Что придет и повиснет на тебе. Что и было, так?
- Так.
- Но ты не...
Мне ни разу не приходилось лгать ей прежде, и это оказалось гораздо труднее, чем я предполагал.
- Иногда все вырывается из-под контроля...
- Блядство!
- Я хочу сказать, без всякого намерения, случается...
- Блядство, - повторила она. - Ты ее трахнул, так?
- Из самых лучших побуждений, ты...
- Перестань вякать. Просто скажи это. Скажи, что ты ее трахнул.
- Я ее трахнул.
