- Давление? - прозвучал глухой голос Донована. Такая же интонация прозвучала в реплике ответившего. Операция продолжалась...
Длинные, изящные, прохладные пальцы коснулись высокого лба, пытаясь унять непереходящий огонь, сжигающий его даже под действием анестезии... ласково пригладили жёсткие каштановые пряди волос, и такая боль была в этом движении...
Это несправедливо, несправедливо! Почему ты страдаешь? Почему - именно ты, хотя твой разум и является тонкой, зыбкой дорожкой, ведущей к тем возвышенным тайнам, которую не смогли ни отыскать, ни разрушить любые силы и Консорциумы, создаваемые против тебя... смешно - ведь даже ты сам не знал о ней. Теперь я точно знаю, что чиновники все эти годы охотились только за тобой, неубедительно аргументируя свои жалкие попытки, потому что знали, что ты наконец придёшь к этим рубежам, пикам высоты, неведомой возвышенности, которая угрожает чистотой правды, спрятанной в ней... откроешь секреты самой природы, загадочной и необъяснимой, и распахнёшь их - ты же у меня такой упрямый... Даже если не ты, то эта потаённая сила нашла бы тебя сама, потому что ты создан для знаний, мой храбрый друг... ты - не такой, как все. В тебе никогда не было и не будет стереотипов, вштампованных в наше мышление пресловутым американским патриотизмом и демократией... ты всегда был открыт всему, с доверчивым и ясным взглядом ребёнка, и точным, не обрываемым полётом яркого воображения... Секунды снова очень остро отсчитывают свой бег для меня, потому что они - время... твоё время теперь. Но я не понимаю, Малдер... милый, почему сейчас, когда ты открыл все запертые двери такой ценой, почему пресловутая сила забирает тебя, ведь она может помочь!? Почему тайна артефакта воскресила всех тех, кто был недостоин этого, помогла врагам... почему Барнс, причинивший тебе зло, очнулся под её магическим непостижимым воздействием, а ты умираешь у меня на руках, хотя твоя связь со всей мистикой, накопленной веками, всем непонятным, не открытым, паранормальным в сотни раз крепче и надёжнее?! Это нечестно! Ты нужен тут, ты нужен мне... я не смогу остаться и бороться в одиночку, потому что всё тогда потеряет смысл - без тебя... не уходи, пожалуйста! Прошу...
Хирург сделал несколько разрезов на живом теле и аккуратно открыл полость. Внимательно осмотрев раненое лёгкое, он внезапно выругался сильнее, чем привык обычно.
- Что? - коротко спросил Хьюс, приготовившись ассистировать.
- Чертовски неудачное попадание, просто термин неудачи... Патрик, смотрите... мы бы всё отремонтировали на одном дыхании, но тут... задета сердечная сумка, и ещё...
Врачи наклонились совсем низко. Хьюс уже и сам видел причину беспокойства Донована - пулей была повреждена не только сердечная сумка, но и лёгкое сверху, в опасной близости с аортой... Всё надо было срочно зашивать - но если они повредят что-нибудь в ходе такой ювелирной работы, если поторопятся, если сердце собьёт свой такт мощнейшего мотора?.. Да сколько там страшных возможностей!
- Артур, проверьте, что у нас показывают приборы. - сухо сказал он худощавому помощнику.
- O.K.
- Придётся делать. Другого выхода у нас нет...
- Кто с этим спорит? - Донован на секунду выпрямился и повелительным взглядом окинул всю свою команду. - Господа, сейчас мы пройдём самый ответственный этап. Я попрошу вас предельно сосредоточиться на моих указаниях и строго следовать им. Вам, - он даже не взглянул на Дану. - лучше отойти.
Она сначала даже не поняла - настолько диким и неожиданным в данной ситуации показалось ей это предложение - и слабо попробовала возразить.
- Но, сер...
- Ещё одно "но", и я выставлю посторонних отсюда. - ледяным тоном отрезал он. Дана тихо выдохнула, стараясь не сорваться - но, чёрт возьми, неужели и он до сих пор не понимает, что его слова - полное безумие?! Смертный приговор?! Но единственный сочувствующий взгляд принадлежал безвестному младшему помощнику - видит Бог, этот парень рад был бы помочь, но его шеф был прав во всём с точки зрения врачебной этики и нерушимого порядка... Понуро опустив голову, женщина всё же предупреждающе добавила.
- Если он - вне опасности...
- Это мы потом выясним. Итак...
Отстранившись, Дана сняла белую медицинскую шапочку, пахнувшую крахмалом и каким-то ещё средством, и покачала головой. Шея почти не поворачивалась, онемев - да и вообще трудно было что-то ощутить... будто через всё тело, вдоль по позвоночнику провели тончайшие провода под мощным напряжением... но забыли поставить регулятор. Плотнее закрыв полы халата, она осторожно села на краешек низкой, жёсткой скамейки, и вытянула гудящие от часового неподвижного стояния ноги... Со стороны могло показаться, что она действительно отдыхала, но всякий, кто поймал бы её взгляд, сосредоточенно устремлённый на отливающий металлическим блеском стол под неоновой лампой, окружённый врачами, понял бы, что она и мыслями, и душой осталась там, рядом... в волнующей, захватывающей помыслы близости с краем бездны. Теперь ей безумно хотелось участвовать в священнодействии, в той дерзкой и отчаянной операции, на которую решились хирурги - Дана прекрасно понимала, что ставкой в этой виртуозной игре будет жизнь партнёра; сердце или выдержит, пока будут шить в опасно маленьком расстоянии от него, или... Но она понимала также цену времени. Ни у кого из них не было выбора - и надо было предоставить выбор ему. По крайней мере, в кратчайший срок... Дана вздохнула и отвернулась - слишком натянуты были нервы...
Четыре пары глаз следили за аккуратными, быстрыми движениями крепких рук, кажущимися такими лёгкими и грациозными, а на деле требующими огромной затраты сил, внимания и энергии. Хирург, изредка сдерживая прерывистое дыхание, шил по розовой гладкой ткани - лёгкое у пациента было отличным, здоровым; сразу видно, парень берёг себя, но такого инцидента предугадать не сумел - что его прострелят почти насквозь... чёртова профессия, как она калечит людей!.. И с каждым микро-проколом у Донована возникало радостное, щекочуще-волнующее чувство - шансы на успех, на то, что он вырвет раненого из цепких рук смерти, увеличивались - но риск всё же оставался. Они и так уже тянули старуху бездну в сторону, не отталкивая её, слишком долго - в таком томящем кризисном промежутке сердце вполне может сдать... но ведь он почти закончил, почти залатал это замечательное лёгкое!.. Ещё чуть-чуть... совсем немного... Наконец врач закончил, пару секунд смотрел на искусно выполненный шов и тёмно-красное сердце рядом, начавшего быстро-быстро сокращаться, словно заторопившегося жить - и удовлетворённо хмыкнул.
- Так, отлично. Кровь для переливания приготовили?
- Да.
- Хорошо. Сейчас начнём ремонтировать полость... Кажется, он молодец...
