Так и не придумав никакого подходящего повода для знакомства, я решил вести разговор напрямик. Выйдя из дома, я быстрым шагом пересек лужайку, разделявшую две усадьбы. Человек в качалке оказался глубоким старцем.
-- Доброе утро, сэр, -- приветствовал я его. -- Не могли бы вы помочь мне в одном вопросе?
-- А кто вы, собственно, такой? -- прозвучало в ответ.
Я представился, объяснив, что являюсь наследником мистера Гаррисона. Мой собеседник тотчас оживился.
-- Дункан, говорите? Старик ни разу вас не поминал. Да и, сказать по правде, беседовал-то я с ним всего раз десять за эти годы. Чем могу быть полезен?
-- Я бы хотел найти женщину, которая при нем занималась уборкой в доме.
Он быстро взглянул на меня из-под прищуренных век.
-- Молодой человек, я и сам был бы не прочь взглянуть на нее поближе -из чистого любопытства. Она не появляется нигде, кроме дома вашего деда.
-- Вы видели, когда она приходит?
-- Нет. Видел ее только в окнах, по ночам.
-- А когда она покидает дом?
-- Не знаю. Я не видел ее ни входящей, ни выходящей. Вообще не видел ее при свете дня. Может, она живет где-то внутри -- откуда мне знать?
Его слова меня порядком озадачили. Сперва я подумал было, что старик намеренно вводит меня в заблуждение, но вскоре отбросил эту мысль, убедившись в его искренности.
-- Это еще не все, Дункан. Вы уже видели голубые огни?
-- Нет.
-- А слышали что-нибудь странное?
Я замешкался с ответом.
-- Значит, слышали, -- ухмыльнулся старик. -- Ну-ну, старый Гаррисон любил заниматься этакими вещами. Не удивлюсь, если он и сейчас занимается ими.
-- Мой двоюродный дед скончался еще в марте, -- напомнил я.
-- А чем вы мне это докажете? -- спросил он. -- Нет, конечно, я видел, как из дома вытащили гроб и отнесли его на кладбище -- но это все, что мне известно. Я не знаю, кто или что находилось в гробу.
Старик продолжал разглагольствовать в том же духе, но, кроме своих догадок и подозрений, не смог сообщить ничего конкретного. Многое из сказанного я уже слышал раньше - о нелюдимости моего деда, о его занятиях "дьявольскими штучками", и о том, что мертвый Урия Гаррисон гораздо лучше живого -- "если только он и вправду мертв". Старик назвал усадьбу деда "дурным местом" и в заключение признал, что, если ее хозяина оставляли в покое, тот не причинял никакого вреда соседям. А беспокоить его опасались с тех пор, как старая миссис Бартон однажды вздумала пойти к нему в дом и выбранить его за то, что он тайком от людей держит у себя какую-то женщину. На следующее утро миссис Бартон была найдена мертвой в своей спальне -"разрыв сердца от испуга", как объяснил ее смерть мой собеседник.
На примере этого разговора я убедился, что обращаться за информацией к соседям не имело смысла. Оставался еще один источник -- личная библиотека моего покойного деда, где я обнаружил весьма солидную подборку книг, древних и современных, так или иначе связанных с черной магией и колдовством. Там были старинные издания Олауса Великого, Евнапия, де Рохаса, а также "Malleus Maleficarum" и множество иных сочинений, названия которых мне ровным счетом ничего не говорили -- "De Natura Daemonum" Анания, "Quaestio de Lamiis" де Виньята, "Fuga Satanae" Стампа и многие другие.
О том, что мой дед внимательно прочел все эти книги, свидетельствовали бесчисленные пометки и замечания, сделанные его рукой на полях. Я с трудом разбирал старинный шрифт, но главное было ясно -- Урия Гаррисон интересовался не просто демонологией и колдовством в их распространенном понимании, но в первую очередь всем, что было связано с суккубами, а также с переходом некой "сущности" из одного состояния в другое -- перевоплощениями, двойниками и тому подобными вещами. Немало пометок было сделано напротив магических формул и заклинаний, имевших своей целью причинение смерти кому-либо в отместку за нанесенную обиду.
Перелистывая страницу за страницей, я постепенно перестал обращать внимание на сам текст, сосредоточившись на замечаниях и сносках, в которых из книги в книгу повторялась одна и та же тема -- о "сущности", "душе" или "жизненной силе", как по разному именовалось это понятие, о возможности обретения новой телесной оболочки путем изгнания оттуда прежней "души" и вселения на ее место иной, чужеродной "сущности". Нельзя сказать, чтобы я был очень удивлен, разбирая дедовские каракули -- в конце концов, мало ли какой еще вздор может прийти в голову престарелому одинокому человеку, находящемуся на самом пороге смерти.
Я все еще возился с книгами, когда раздался телефонный звонок. Это была Рода, и звонила она из Бостона.
-- Бостон! -- я был в недоумении. -- Не очень-то далеко ты успела отъехать к этому времени.
-- Я задержалась здесь, чтобы посмотреть в библиотечных архивах некоторые редкие книги. Это касается твоего покойного родственника.
-- А книги, наверное, о колдовстве, -- догадался я.
-- Да. Адам, я думаю, тебе лучше будет уехать из этого дома.
-- И ни за что ни по что отказаться от целого состояния? Благодарю покорно.
-- Не будь таким упрямым. Я тут провела небольшое исследование и кое-что выяснила. Только не перебивай, послушай меня серьезно. Твой дед неспроста выдвинул такое условие -- ты был нужен ему для какой-то вполне определенной цели. Добра из этого не выйдет, вот увидишь. Как ты там вообще?
-- Я в полном порядке.
-- Ничего ТАКОГО не случалось? Ты понимаешь, о чем я говорю.
Я в подробностях описал все события этого дня. Она слушала меня молча, а когда я закончил, снова взялась за свое.
-- Ты должен немедленно уехать оттуда, Адам.
По мере того, как она говорила, во мне нарастало раздражение. С какой стати она взяла на себя право распоряжаться моими поступками? Она всерьез уверена, будто лучше меня самого знает, что идет мне во благо, а что во вред. Нет, это уж слишком!
-- Я остаюсь здесь, -- сказал я твердо.
-- Но, Адам, эта тень в мансарде -- ты разве не понял? Оттуда, из отверстия, появляется что-то неведомое и ужасное. Именно его тень выжжена на стене.
Я не выдержал и рассмеялся:
-- Я всегда говорил, что женщины -- создания нерациональные.
-- Адам, то, что бродит ночью по дому -- это не человек. Я боюсь.
-- Приезжай ко мне, -- сказал я, -- и не бойся. Я буду тебя защищать.
Она повесила трубку.
IV
Следующая ночь оказалась богатой на то, что я с недавних пор решил считать галлюцинациями. Все началось со звука шагов на лестнице вскоре после того, как я лег в постель. Несколько секунд я прислушивался, а затем, встав, осторожно прокрался к двери и, слегка приоткрыв ее, выглянул наружу.
Женщина только что миновала мою дверь, направляясь на первый этаж. Я бросился назад к своему чемодану, вытащил из него халат -- которым до сей поры еще не имел случая воспользоваться -- и поспешил вниз, надеясь застать ее за работой.
