"Вот и ары поняли, что в мире неладное творится! Что ж за беда такая идет? Черное поветрие Звизд наслал? Нет, Вед бы с ним быстро разделался! Или Ный пошел по земле косить души людские? Тоже не похоже - в Год Ранних Смертей все в природе на дыбки вставало, а в этот год не так - тишь да гладь. Правда, нежить прет дуром отовсюду, поллуны назад лорийских торговых гостей аж на Мокром лугу паун накрыл черной своей паутью! Это виданное ли дело - в двух днях пути от Черного леса пауны резвятся!
А хуже всего, что Воструха, Баган да Бадняк боле Дом не блюдут. Угощение не принимают, забились, кто куда, и хнычут, сами себе погребальные песни поют. Вот это-то горе, и горе настоящее. Без них в Дом быстро нежить налетит - злая Марца, Коровья Смерть, в хлев вползет, серые гарцы призрачными крыльями взмахнут, по горницам засвистят, сквозняками выдувая из душ людских добро и тепло, а душа без тепла, известное дело - сыть Ныева... О-хо-хо-х, Зирка-Зиричка, светлая душева птаха, защити, оборони, не дай Дому порушиться, куда ж мы без него..."
Мысли Корча путались, навернулась на глазу мутная старческая слеза, уже видел он Дом свой разоренным и покинутым. Свистят в пустых стенах гарцы, скалятся из каждого угла двуголовые аспиды, и не где путнику проезжему отдохнуть, силы набраться, коней обиходить, словом с людьми перемолвиться...
Но пока не случилось того, и, Яровой волей, не случится! Старик встряхнулся, встал, разогнул ноющую спину и отправился на задний двор, где средний сын Груй звенел оселком по бронзе кос - через два дня Яров день, начало Большой Косьбы, и нужно подготовиться к ней как следует. Гонцы гонцами, слухи слухами, а и в Тяжкие Годы скотину кормить надо, чтобы она, в свой черед, людей кормила. А то как же жить ещё на свете?
Глава Вторая
В Путь!
Дождь моросил целый день, но никого в городище Влеса это не печалило наоборот! "Дождик, дождик, пуще, дай нам жита гуще! Дождик, дождик, поливай - будет жита каравай!" - распевали под теплыми струями босоногие ребятишки, плескались в лужах, подставляли под небесные слезы русокудрые головенки, от дождика не только травы - и волосенки сильнее растут, то всякий знает!
Волхв Шык Костяная Игла сидел под навесом своей избы, что притулилась у могучего дуба на краю городища, и улыбаясь, смотрел на расшкодившихся пострелят. Хорошая поросль у родов, крепкая и многочисленная. Не скоро ещё врагам, людским и не только, удастся одолеть родов. Вон, даже ары, столкнувшись было с родами, взялись сперва за мечи, а потом пошли на мировую. И обоим народом от того мира много-много пользы вышло!
От аров пришло к родам умение плавить медь и олово, делать бронзу, орудия и оружие из нее, от них же пришли и различные, нужные человеку, искусства, и первейшее из них - искусство дружбы с конем.
От родов к арам пришли тайные знания, как бороться и в согласии жить с нежитью и нелюдью, мёды и колдовские травы, меха северных зверей и так высоко ценимые арами перья птицы кукши, что накликивает добро на родские селения, далеко разнося над лесами свое "Ку-ку!".
Пока дружба и согласие у аров с родами, оба народа будут процветать, это и роды, и ары понимали. Понимали - и крепили дружбу, как могли. Немало аров сватались к статным родским девушкам, немало родских парней женились на гибких, грациозных арках. Мешался язык, мешались обычаи. Глядишь, коли Роду будет угодно, и одним народом станут со временем роды и ары!
Одна беда - уж больно далеко лежат их земли. Если выехать по Великому Ходу на восход с крайних родских земель, через полторы луны только достигнешь Дома старого Корча, что живет у Серединного хребта, в дне пути от Костячного Перевала. И лишь минув перевал и спустившись вниз, попадет путник в земли Загорья, в страну аров Ар-Зум.
Кабы не проклятый Черный лес, и ары стали бы селиться по эту сторону Серединного, и роды начали бы ставить свои городища ближе к горам. Но Черный лес, темный даже в самый солнечный день, крепко хранил свои пределы от чужаков, а любой смельчак, что отважился сунуться под мрачную сень вековечных елей и кедров, увитых бородами черного мха и черной паутиной, исчезал бесследно...
Но не только Черный лес - много всякой нечисти есть на свете, и в последнее время сильно расплодилась она, покушаясь на людово. Пять десятков лет прошло, как закончилась последняя война между хурами и вагасами, и с тех пор в мире и согласии жили народы Великого Хода, и до недавнего времени не досаждала им нечисть.
А ныне, словно взбесившись, лезут кики из болот на охотничьи тропы, лешья блудят девчонок малых в малинниках, аспиды-паскуды подстерегают людей у лабазов, шишиги срамные забавы на ночных полянах устраивают, а в Великой реке Ва уже и искупаться в одиночку не моги - или омутовник привяжется, или русальи девки облепят. И в довершении всех бед у городища рода Волка объявился оборотень, коров порезал, овец, напал на молодух, что в полнолуние гадать на суженного к чаровной поляне пошли. Девки еле отбились, до зари на елках сидели...
А распутывать все узлы кому? Волхву! И кик в болото загони, и с лешья управься, и аспидов побей, и на шишиг наговор наложи, а уж оборотень - с ним вообще целое ратовище надо устраивать, зело силен волкодлак, и в зверовом, и в людском обличии.
Две семидицы Шык и десяток охотников рыскали по лесам окрест городища рода Волка, выискивая Оборотный Пень с воткнутым в него ножом, нашли, подкараулили на заре оборотня, и сеча была жаркой - нелюдь просто так помирать не захотел, но и в могилу с собой никого утянуть не смог, и Шык тем же утром вбил в земляную поганую усыпальницу оборотня, где того вечно черви есть будут, толстенный осиновый кол.
Шык зевнул, поскреб широкой пятерней кудлатую сивую бородищу - после трудного дела хорошо понежиться в праздности, но вечно праздно не проживешь, делом жить надо. А его дело сейчас - ученика готовить, премудрости и чародейственные знания передавать. Шык выпрямился и рявкнул на все селение:
- Луня! Луня, бродило болотное, где тебя влоты носят?!
Вскоре послышалось шлепанье босых ног по лужам, и из-за росшего возле избы волхва могучего дуба выскочил белоголовый паренек лет шестнадцати, в серой домотканой рубахе до колен, без портов, но зато в кожаных войских рукавицах, и со здоровенным дубовым дрыном в руках.
Был он худ, высок и гибок, но стать подвела парнишку - великим воем не быть, силы в руках не будет. Оно, правда, и по любому выходило, что Луня воем быть не должен - выбрал его Шык волховству учится - искра Влесова жила в душе простоватого на вид отрока.
- Дяденька! Тута я! - запыхавшись, крикнул парнишка, смахивая со лба мокрые пряди волос.
- "Тута!" - передразнил его Шык, усмехаясь: - Опять на войском поле скакал, как козел, с этой дубиной? Ты волхованию учится назначен! Так вож приговорил! Ох, и всыпет тебе Род за ослушание!
