– Все, все лапушка, – гулко отозвался дух, оглаживая книзу концы кушака. – Зиждитель Дажба велел все снять: серьгу, цепочку, браслеты, кольцо. Одеть в простые вещи, чтобы ничем не отличалась от иных мальчиков поселений.
– Теперь это уже не так легко скрыть, – усмехнувшись, молвила Владу взглядом указывая на свою грудь, топорщившуюся с под материи рубахи. – Да и потом у меня у одной длинные волосы, у всех короткие.
Дух и девочка стояли в своей четырехстенной избе, где слева от двери за неширокой матерчатой завесой ограждающей квадратом угол находилась куть, на полках которой располагались чугунки, мисы и разной формы бочкары. Справа же от двери поместилась широкая деревянная кровать, устланная шелковой простыней и легким одеялом, мягкими, струящимися да точно подстраивающимися под ощущения плоти, как и понятно, все принесенное Вещуньей Мудрой. Напротив двери, как и прежде, стоял широкий стол на полозьях и две переносные лавки, на которых правда юница не сидела. Для нее, также по распоряжению Бога Дажбы (каковой велел альвам окружить девочку особой заботой) плотники сделали стул с высоким ослоном, подлокотниками, обитый мягкой тканевой холстиной.
Владелина при помощи Выхованка принялась медленно сымать с рук браслеты, с пальца кольцо, с шеи цепочку и серьгу из левой мочки, чуть слышно и словно огорченно дохнув:
– Надеюсь, меня не заставят состричь волосы.
– Нет, – торопливо отозвался дух, и голова его засветилась голубоватым светом, тем самым успокаивая отроковицу. – Все отдам, как только, лапушка возвернешься, – указывая светом очей, на дары, лежащие на столешнице, добавил он.
Удалой дотоль почивающий подле ложа девочки, резко вскинул заднюю лапу и почесал свое длинное ухо, а погодя раскатисто зевнул.
– Ты только не обижай его. Удалого, коли я задержусь, – просящее проронила Влада и взяла со стола принесенный духом от альвинок красный плащ-накидку, носимый в поселении лишь мальчиками.
Это было шерстяное одеяние, величаемое балахна, с прямой спиной на вроде рубахи, только с короткими рукавами, без капюшона и весьма длинное, подол коего дотягивался до края низких, мягких сапог. Балахна застегивалась стыком краев на груди при помощи загнутых крючков, а по краю подола и рукавов была оторочена белой лентой, дюже удачно прикрывающей небольшую грудь девушки. Серые шаровары одетые на отроковицу, ноне и впрямь мало чем отличали ее от отроков поселения… Быть может только миловидностью и нежностью черт за это лето, словно отточивших ее женскую суть.
– Конечно, не обижу, – ласково ответил Выхованок, поправляя на плечах любимицы балахну, и чуть слышно цыкнул в сторону собаки и вовсе наполнившей помещение довольным раскатистым стоном.
В избу открыв дверь вошла Травница Пречудная, улыбнувшись не только юнице, духу, но, кажется, и Удалому резво вскочившему на ноги и шибутно замотавшему туды-сюды своим долгим хвостом. Вещунья Мудрая никогда не позволяла собаке, спать в избе, изредка уступая просьбе девушки бывать тут. Одначе, после отъезда царицы, тот запрет как-то сам по себе иссяк. Потому как ни Выхованок, ни тем паче Травница Пречудная не стали оспаривать просьбу девочки оставить в избе Удалого.
– Знаешь, Травница Пречудная, – сказала юница, неотступно наблюдая за покачивающимся хвостом собаки. – А вот ежели б у Удалого имелся короткий хвост, ему было бы, верно, легше на охоте. Да и мне не приходилось потом дедовник с него сымать.
– Что ж, очень разумно ты это приметила, – немедля откликнулась своим нежным, чистым голосом сподвижница царицы, все эти дни приглядывающая за отроковицей.
Альвинка шагнула к девочке и поправила полы плаща на ней, запахивая их так, чтобы скрыть грудь и, судя по всему, оглядела сняла ли та дары, ласково проведя по маленькой дырочке в левой мочке, точно единящей их обоих, ибо в ее ушке поместился квадратный голубоватый камушек. Ее мягкие черты лица, вроде она была сама отроковица, с полными в отличие от соплеменниц губами и весьма крупными очами, в белизне которых порой кружились веретенообразные золотые лучи, придавали Травнице Пречудной особую красоту и схожую с Владой хрупкость.
– Ну, что ты готова, моя милая, – легохонько пропела альвинка.
Ее голос почасту звучал тягучей песней, так как она дюже любила играть на гуслях и подтягивать тому наигрышу собственным голосом. Владелина не мешкая отозвалась кивком.
– Хорошо. Пойдем тогда. Я отведу тебя к капищу. Зиждитель Дажба уже ждет, – дополнила свою тягучую речь сподвижница царицы и протянула к девушке четырехпалую, худенькую и как казалось просвечивающуюся насквозь руку, где под кожей, вроде и не было плоти аль костей.
Влада нежно улыбнулась Выхованку и вложив в длань Травницы Пречудной свою руку, вслед за ней шагнул к выходу из избы.
– Удалой лежать, оставайся дома, – строго указала девочка собаке, отправившейся следом, видимо, решившей прогуляться.
Удалой недовольно потряс головой и чуть слышно взвизгнул. Однако спорить не стал и воспользовался столь редко предоставляемым ему правом побыть, поспать в избе, потому проворно пристроил зад на прежнее место обок ложа.
Альвинка и девочка меж тем вышли из избы на двор, где вже зачинался новый день. И солнце, в конце месяца нового лета, поднимающееся на небосвод весьма рано уже озарило белизной сам его окоем, раскрасив узкую полосу с востока в золото-алые полутона. Ярчайше блеснула крупинка света висящая в небесах, и Влада уже вышедшая на мощенную дорогу, резко остановилась, ощутив стремительно навалившуюся, не только на внутренности, но и в целом на всю плоть, острую смурь, отдавшуюся неожиданно легким томление в голове.
– Ты, что Владушка? – беспокойно поспрашала сподвижница царицы и оглядев девочку с головы до ног, настойчиво потянула на себя.
– Та искра блеснула… видела.., – прошептала юница, кивая вздетой головой на небо и чувствуя мощную рябь волнения, пробежавшую в голове и выплеснувшуюся скрипением в ушах.
– Видела, пойдем. Зиждитель Дажба будет на меня сердиться, ибо повелел привести тебя до того как блеснет та искра, – спешно молвила Травница Пречудная и с тем еще настойчивее потянула вяло шагающую девушку за собой.
– Ох! – взволнованно вскликнула Владелина, и тотчас остановилась. – Мы забыли взять венок болярины.
– Нет, венок Зиждитель Дажба велел не брать, – успокоительно пояснила альвинка, и, оглянувшись на стоящую юницу, широко просияла. – Пойдем… пойдем, – добавила она уже точно того выпрашивая, – покуда все не началось.
И Владелина послушно ступив вперед, поравнялась с Травницей Пречудной да направилась к капищу. Вмале они преодолели разделяющее расстояние до ковчега, и подошли к каменной площадке окружающей строение по коло. Поселение уже начало мало-помалу просыпаться, поколь пробудились духи те самые, оные следили за скотом и снабжали молоком, сыром, мясом жителей Лесных Полян и принялись выполнять, вместе с приставленными к ним мальчиками, свои обязанности. Кое-где уже курился дымок от каменных печурок, на которых готовилась снедь.
