Гюнтер достал из кармана компьютер - комп-досье из стандартного набора промышленного шпиона, - выдвинул фоторамку и начал переносить содержимое папки на дисплей, нумеруя каждый лист прежде, чем отправить его в память.
Он уже заканчивал съёмку, когда услышал в номере жалобное мяуканье. Скосив глаза, он увидел сидящего у меловой черты кота. Того самого, с металлическим ошейником.
"А вот и представитель федеральной безопасности",- не смог удержаться от улыбки. Напрасно он не заглянул под кровать. Кое-кто там всё-таки прятался.
Он закончил съёмку, закрыл папку и убрал фоторамку в компьютер. Затем повернулся к коту. Кот сидел на прежнем месте, прикрыв передние лапы подёргивающимся хвостом, и смотрел на Гюнтера, явно ожидая подачки.
- Вот так-то, киса! - проговорил Гюнтер, пряча комп в карман.
Кот склонил голову набок, продолжая смотреть на него умильным просящим взглядом. Гюнтер развёл руками, но кота это не удовлетворило. Тогда Гюнтер выставил вперёд ногу, разрешая коту потереться о неё.
Кот благосклонно отнёсся к такому предложению, но, едва носок туфли коснулся его, он внезапно ощерился и, вцепившись в туфлю когтями, рванул на себя. Рывок был страшен. Гюнтер знал, увлекая за собой стул, и кот, возможно, заволок бы его куда-нибудь под кровать. К счастью, в туфле что-то треснуло, и Гюнтер быстро подобрал ногу. Кот еще больше рассвирепел, раздулся вздыбившейся шерстью и прыгнул вперед. Но не долетел. Словно кто-то невидимый поймал его, скомкал и швырнул на пол, причём настолько резко и неожиданно, что кот, вопреки известной кошачьей изворотливости, шлёпнулся на спину. Впрочем, он тут жe вскочил и разъярено уставился на Гюнтера. С минуту его фосфоресцирующие глаза источали бешенство, затем он фыркнул, отвернулся, брезгливо дёрнул лапой и, пробежав по комнате, вспрыгнул на стол, откуда махнул в открытую форточку.
Гюнтер с трудом стряхнул оцепенение и перевел дух. Ну и котик! Котик... Котище, с навыками каратэ. Он сел, морщась от боли, подтянул под себя ногу и осмотрел туфлю. Замшевый верх и каучуковая подошва (хорошо, что не кожаная или пластиковая - лежать бы ему сейчас где-нибудь под кроватью с перегрызенным горлом) были продраны насквозь. Коготочки... Счастье, что пальцы не задеты - но за растяжение связок в ступне Гюнтер ручался.
Он принялся растирать ногу, но тут его взгляд упал на меловую черту, и Гюнтер застыл, уставившись на неё. Перед глазами, как в замедленной киносъёмке, на него снова прыгал кот: вытянутое в струну атакующее тело хищника неумолимо надвигалось, затем вдруг сминалось, распластываясь по невидимой преграде, и плашмя опрокидывалось рядом с нарисованным кругом...
"Только мистики мне здесь не хватало!" - разозлился Гюнтер и резко встал.
Боль в ступне согнула пополам, и он, едва не потеряв равновесие, схватился за опрокинутый стул. Застыв в неудобной позе, переждал, пока боль не утихла. Затем осторожно поднял стул и сел. Сидя, попробовал ступать на ногу. Ничего, терпимо.
"Придется покупать новые туфли, - некстати подумал он. Вот тебе и привидения за пыльными гобеленами..."
В номере было тихо, спокойно и как-то аномально уютно. Будто ничего не случилось. Равнодушие вещей к происшествию всегда поражает человека и кажется противоестественным. Такая же глухая, ватная тишина стояла и во всей гостинице. Только в ушах всё ещё звенело от перенапряжения.
Нет. теперь он так просто отсюда не уйдёт. Слишком много тайн. Охотник без имени, кот с ошейником, бледнолицый портье... Гюнтер поймал себя на мысли, что альбиносы всегда кажутся немного испуганными, но здешний портье уж как-то чересчур...
Он нагнулся, взял портфель и положил себе на колени. Затем снова достал из кармана комп-досье, извлек идентификатор и, соединив приборы гибким шнуром, стал снимать с ручки портфеля отпечатки пальцев. Отпечатки принадлежали двоим, и по одним комп сразу же выдал ориентировку: "Гюнтер Шлей, тридцать семь лет, частный детектив, Брюкленд". На другие отпечатки Гюнтер не задумываясь ввёл в компьютер информацию: "Охотник из Таунда". На картонной папке и листах дела были отпечатки ещё одного человека. Этого третьего Гюнтер, немного подумав, занёс в комп-досье как "вероятного полицейского инспектора из Таунда". Формулировку можно будет уточнить потом.
Закончив, он хотел отсоединить идентификатор и спрятать в карман, но передумал. Отставил портфель в сторону, опустился на колени и на всякий случай снял с паркета отпечатки лап кота. В том месте, где кот упал на спину, идентификатор уловил слабый запах животного, и Гюнтер зафиксировал и его. Только тогда он отсоединил идентификатор, но работа на этом не закончилась. Из обшлага рукава он извлек несколько "клопов" - минимикрофонов-иголок, - настроил их на работу и стал растыкивать по вещам охотника, педантично занося номер каждого микрофона в комп-досье. Первого "клопа" он вогнал в ручку портфеля, второго - под металлический зажим картонной папки, третьего - гибкого, пластикового - в плечико пиджака охотника, висевшего в шкафу, и, Наконец, четвёртого внедрил в пористый каблук одной из туфель, стоявших на подставке для обуви. Вот теперь, кажется, всё.
Внимательным взглядом окинув комнату, пододвинул стул на прежнее место и поставил на него портфель. Подумал, не забыл ли чего-нибудь, и опустил в память компа собранную информацию. И, иронически посмотрев на драную туфлю, зашифровал вывод из памяти словами: "Дело о коте в мешке".
У двери Гюнтер ещё раз обвёл комнату взглядом и вышел, оставив дверь, как она и была до его посещения, приоткрытой. Прихрамывая, вернулся в свой номер и первым делом достал из сумки приёмник и включил запись по четырём каналам, соответствующим расставленным микрофонам. Затем переложил всю аппаратуру из карманов в сумку и переобулся в гостиничные шлёпанцы. В обуви без задников хромота не так заметна.
Когда Гюнтер осторожно, придерживаясь за перила, уже спускался по лестнице на первый этаж, то чуть не столкнулся с горничной. Она смерила его холодным взглядом, повернулась и застрочила каблучками вниз. Ступени даже не заскрипели, а дико завизжали; лестница заходила ходуном, словно собираясь вот-вот обрушиться.
"Картофель остыл, пропитался сметаной и стал мягким, - понял Гюнтер. - Одна надежда на бушедорский салат..."
Гостиная неожиданно встретила его глубокой подвальной темнотой. И только присмотревшись, он понял, что окна снаружи закрыты ставнями. Ужин прошёл уныло, чопорно, что абсолютно не вязалось с кабацкой обстановкой гостиной, - в полном молчании и тишине, если не считать перестука столовых приборов. Канделябр с двумя свечами освещал стол ровно настолько, чтобы можно было различить блюда; колеблющееся пламя свечей должно было создавать всё ту же готическую таинственность, от которой Гюнтера уже воротило. Тоской и беспросветной скукой веяло от такой ретроатмосферы. Она выглядела настолько ненатурально, что создавалось впечатление плоских театральных декораций: начни вдруг под потолком метаться летучая мышь, или в углу копошиться и сверкать глазами тот самый чёрный кот - в них не поверилось бы.
