Джон страстно мечтал о том дне, когда завершится война и снова пойдет отсчет человеческой цивилизации, которая исправит ошибки предыдущих эпох. Но, подобно большинству других выдающихся военачальников прошлого, он не мог представить себе тот мир, дорогу к которому прокладывали его солдаты. У него хватало времени лишь на то, чтобы разрабатывать стратегические замыслы своих военных кампаний. До сегодняшнего дня он никогда не задумывался над тем, что будет, когда война завершится. Мир, который наступит вслед за тем, казался ему столь далеким и нереальным, как мираж усталому путнику.
На пересечении Пико и Робертсон творилось непонятное. Джон снова поднес к глазам бинокль. Летающий ОУ, который находился в его поле зрения, неожиданно потерял управление. Машина вошла в штопор, ее неумолимо тянуло вниз. Над самой землей самолет взорвался, осветив огненной вспышкой целое кладбище техники. Молодцы ребята! Если живы, их нужно представить к награде. Но это еще не все. Два летающих ОУ внезапно накренились на борт и пошли вниз, хотя по ним никто не стрелял. В отсветах пылающих обломков его взгляду представилось невероятное зрелище: полчища металлических солдат застыли на месте, точно игрушечные солдатики, у которых кончился завод. Пламя лизало их хромированные остовы. Вспышки лучевого оружия стали реже, а затем, словно по волшебству, и вовсе прекратились.
Повстанцы начали выходить из окопов и осторожно подбираться поближе к остановившимся машинам. Еще один летающий ОУ, который находился в небе в какой-нибудь миле от линии фронта, рухнул на землю. Джон с изумлением увидел, что небо полностью очистилось от роботов-самолетов. Он еще раз обвел взглядом поле боя. Ни одна из машин Сети не двигалась.
Случилось невероятное.
Землю накрыла тишина.
Зловещая тишина. Было слышно только, как завывает ветер. Ни выстрелов, ни взрывов, ни рева моторов, ни треска двигателей. Даже радио молчало. Но вот раздался одиночный голос, в котором за напряженным спокойствием чувствовалось волнение: «На связи отряд из Нового Орлеана. Они не двигаются! Просто… встали». В эфир ворвался другой голос: «Говорит Чикаго. ОУ падают! О, Господи, они разбились». Это сообщение перекрыл еще один: «Сан-Франциско сообщает. Не понимаю, что происходит. Терминаторы отключились. Нам никто не препятствует! Мы вошли на территорию автоматизированного комплекса…» И вдруг в эфир прорвались десятки голосов и, захлебываясь, начали торопливо передавать одно и то же. Джон и без того уже знал, что они скажут. Об этой минуте он мечтал всю свою жизнь.
К нему подошел лейтенант Фуэнтес и встал рядом, недоуменно глядя туда, где только что кипел бой. Негромко, так, что Джон скорее угадал эти слова, чем расслышал их, он произнес:
– Только что получена информация… Сеть уничтожена.
Мужчины смотрели друг на друга, боясь поверить в случившееся. Трудно было осознать, что автоматика, рассчитанная на десятки лет, оказалась уязвимой.
– Война закончена, Джон. Мы победили.
Фуэнтес вздохнул полной грудью. Впервые за долгое время дышалось так легко. Воздух, устремившийся в легкие, разбудил дремавшие дотоле чувства, которые волной поднимались в нем, рвались наружу сквозь заслоны суровой сдержанности, ставшей привычной для него за годы войны. Не в силах дальше сдерживать охватившее его ликование, он что-то закричал.
В этот день торжествующие возгласы слышались отовсюду. Люди, смеясь и плача от счастья, поднимали глаза к небу, голубому небу, очистившемуся от грозных теней. Долгая война закончилась. Наконец…
Джон Коннор опустился на колени. Ему с трудом давалось каждое слово… А впереди ожидали новые дела. Он пока не может позволить себе передышку. Главное ожидает его в логове металлического чудовища. Овладев собой, Коннор взялся за микрофон и начал диктовать сухие, немногословные приказы. Те, что ему было предназначено отдавать самой судьбой…
Проникнуть в бункер оказалось непросто. Люди вывели из строя центральную часть компьютера в Колорадо, но оставались десятки самостоятельных, независимых от центрального процессора, терминаторов, действовавших в режиме самостоятельного поиска и ликвидации живых целей. Располагая мощными блоками питания, они могли просуществовать долгие годы, по-прежнему угрожая людям. Война была выиграна, но до окончательной победы еще далеко, и Джон понимал это. Люди будут гибнуть, пока не покончат с последним терминатором.
Наступавшие занимали территорию автоматизированного комплекса. Потребовалось больше трех часов, чтобы полностью подавить яростное сопротивление охраны. Под прикрытием взвода минеров, которых Джон отбирал для этого задания лично, генерал вместе с командой электронщиков спустился в подземелье. Фигурки людей казались совсем крохотными на открытой платформе огромного грузового лифта, провалившейся вниз под углом в сорок пять градусов. Люди чувствовали себя песчинками на фоне бескрайнего царства машин.
Лифт с грохотом остановился. Генерал и его сопровождающие оказались в фантастическом мире, выстроенном роботами для самих себя. Никогда прежде нога человека не ступала в этом мертвом лесу уродливых конструкций, столь неуклюжих, точно их возводил безумец, которого нимало не заботил внешний вид его творений, лишенных таких привычных атрибутов, как дверные ручки или лампочки.
Место показалось Джону знакомым, и у него защемило сердце. «Об этой минуте я мечтал столько лет. Пытался представить себе, как выглядит бастион Небесной Сети, и вот я здесь…» – думал он.
Обгоняя спутников, генерал размашисто шагал мимо застывших в оцепенении терминаторов, больше не представляющих опасности. По бесконечным переходам подземелья, настороженно озираясь, двигались передовые группы специалистов. Люди быстро заполняли бункер, точно микроорганизмы, проникшие в утробу чудовища. Джона узнавали сразу и отдавали ему честь, хотя на рубашке у него не было знаков отличия. Джон Коннор относился к тому редкому типу военачальников, которые пользовались глубоким уважением своих солдат. Однажды Джон выскочил из укрытия и швырнул гранату в ползущий прямо на огневую точку танк. Измотанные длительными боями люди, затаив дыхание, наблюдали из окопов, как генерал вместо того, чтобы отбежать на безопасное расстояние, задержался возле горящего ОУ, сливая остатки топлива из танка в собственную машину. Ни разу не случалось ему потребовать от своих солдат такого, чего бы он прежде не сделал сам. И самое главное: каким-то непостижимым, сверхъестественным чутьем он всегда отыскивал единственно верное решение. О личном мужестве и отваге Джона ходили легенды. Люди шли за ним с такой верой, какую никогда не смогла бы внушить им самая совершенная машина.
