Синан дочитал послание.
- Государем нашим Бодуэном IV велено нам до трех дней ждать ответа. Ты дашь нам кров в твоем замке, или нам выехать в поле? - граф по инерции произнес эту франкскую дипломатическую формулировку, но, вспомнив где находится, осекся.
- Я не дам вам крова в моем замке, ибо по нашему закону здесь могут ночевать только правоверные, пленники или рабы. Но и в поле, как ты сказал, вам выезжать не придется.
Синан свернул пергамент и засунул обратно в футляр.
- Я дам ответ на послание вашего государя прямо сейчас.
Граф сделал полшага назад, принимая более удобную позу для восприятия важного известия. Старец посмотрел в глаза графу.
- Пусть твои спутники отдохнут в этом саду, а мы с тобой пройдем туда, откуда будет хорошо виден мой ответ.
Эта фраза показалась графу не слишком внятной. Видимо мусульманин не вполне свободно владел лингва-франка. По крайней мере было понятно, что придется куда-то идти. Причем одному. Де Плантар обернулся, на мгновение, к своих спутникам. Именно на мгновение, не дай Бог они подумают, что он в замешательстве, и отправился вслед за косноязычным повелителем Алейка.
Они прошли под ветвями молодой смоковницы, оказались в неглубоком проеме, где обнаружили лестницу, уводившую куда-то вверх. В результате они оказались на крепостной стене, в той ее части, которая возвышалась над диким отвесным склоном. Внизу приглушенно двигался белый жгут реки.
От распахнувшегося перед глазами вида невольно робело дыхание. Сине-лиловые развалы и грани гор, темные, сочные полосы кедровых и сосновых лесов. Серо-синие дали в просветах нисходящего хребта, а над всем этим столкновение облачных империй, пропитанных трагическим огнем неизбежного заката.
- Нет, - услышал граф голос хозяина замка, и голос этот, на фоне потрясающих картин неба над Антиливаном, приобрел дополнительную, убедительную значительность, - нет, граф, не это я хотел вам показать. Посмотрите в ту сторону.
Де Плантар посмотрел. Стена, повторяя очертания скалы, огораживала замок. Была в ней и отрешенность и неприступность. Через каждые тридцать шагов, стоял меж зубцами неподвижный фидаин, со сложенными на груди руками.
Решив, что ему демонстрируют фортификационные достоинства замка Алейк, граф заметил:
- Нет таких крепостей, которые нельзя было бы взять, - он старался говорить убежденно, но в голосе его само собой проступало сомнение. Он, некстати, вспомнил о фонтане посреди сада. В самом деле, откуда на вершине голой скалы столько свободной воды? Как брать крепость, в которой есть собственный источник, тем более такую крепость? Но усилием воли он отогнал эти мысли. Вздор! Ведь и вправду, нет на земле крепостей, которые нельзя было бы взять.
- Крепость сильна не стенами, а защитниками, - негромко произнес Синан.
- Доблесть твоих людей известна всей Палестине, - сказал граф, стараясь, чтобы его слова прозвучали иронично. Старец не мог не знать, что у его фидаинов в Святой земле, да и на всем Востоке слава отнюдь не рыцарей, а убийц, - но перед лицом христианского воинства они - горсть. Многие гордые крепости и богатые города пали при виде креста, не пришло ли и твое время, повелитель Алейка?
Синан ответил не сразу. Он медленно пошел вдоль крепостной стены к угловому выступу. Посол невольно последовал за ним, продолжая развивать свою мысль.
- Сила сарацина в его гибкости и ловкости, но в них же и его слабость. Ибо гибкий не упорен, ловкий - нерешителен. Христианский рыцарь не только лишь гора железа, но и гора доблести и духа. Сравни хотя бы наше оружие. Меч рыцаря прям и победоносен, сабля сарацина изогнута и лукава.
Владетель Алейка добрался наконец до нужного ему места. Треугольный выступ слегка возвышался над остальной стеной, и стоящий на нем был отлично виден всем фидаинам, охраняющим эту часть крепости.
- Мне приходилось слышать подобные речи, граф. Поверь, мне есть что ответить, но я не стану утомлять тебя рассуждениями. У меня есть доказательства другого рода. Ибо сказано: "Услышанное входит в уши, увиденное входит в сердце".
С этими словами он обернулся к стоявшему в тридцати шагах фидаину и провел обеими ладонями по лицу, как будто совершил омовение. Юноша, не раздумывая ни одной секунды, прыгнул с крепостной стены вниз.
Посол молчал, по выражению его лица трудно еще было сказать, насколько он впечатлен. Синан повторил опыт, и второй воин в белом тюрбане бесшумно заскользил вниз. Потом третий, четвертый. Ни один не колебался, более того, все выполняли приказание кинуться в бездну с видимой охотой.
Закончив демонстрацию Синан, не говоря ни слова, направился в сторону коридора, который вел со стены в сад с фонтаном. Граф де Плантар не сразу смог оторвать свои железные сапоги от гранита, и не потому, что они стали вдруг слишком тяжелы. Его руки сами собой сложились и потянулись к лицу, повторяя движение Старца Горы. И тотчас он, опомнившись, их опустил, вспомнив о том, что следует вслед за этим движением. Но, конечно, он зря волновался. Фидаины этого замка подчинялись приказаниям только одного человека.
Когда граф спустился в сад, Синан ждал его, держа в руках клетку с голубями.
- То, что ты видел, это все, что я хотел ответить твоему королю. Возьми этих птиц. И впредь, прежде чем войти на мои земли, пошли одну из них, иначе будешь убит по дороге.
Вскоре вслед за этим, наблюдая с башни, как пышно-тяжеловесное посольство покидает по цепному подъемному мосту замок Алейк, Синан сказал замершему рядом евнуху Сеиду:
- Будем надеяться, что франки понятливы хотя бы вполовину того, как неотесанны. Мне показалось, что я слышал, как скрипят мозги этого рыжеусого варвара, когда он размышлял над тем, что я ему показал.
- Если он сам не сумел оценить увиденное, то будем надеяться, что он хотя бы как следует расскажет об увиденном своему королю.
Посольство скрылось из глаз. Почти стемнело. Собираясь покинуть башню, Синан как бы невзначай спросил:
- Послушай, мне показалось, или на самом деле там, на стене, среди прочих, стоял наш удачливый Исмаил?
- Ты не ошибся, повелитель.
- Он был лучшим среди моих слуг. Силен, ловок, и, главное, умен. И теперь он там, на дне этой мокрой пропасти...
- Позволю не согласиться, о повелитель. Удачливый Исмаил в раю, среди гурий, как и всякий, умерший по приказу Старца горы.
- Хвала Аллаху.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ЗА НЕСКОЛЬКО ЛЕТ ДО ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ
Водная гладь пруда была усыпана крупными лепестками царского жасмина. В лучах клонящегося уже солнца посверкивали легкие пушинки - это "линяет" нильский лотос. Легкой, едва заметной кисеей была сейчас накрыта вся дельта. Осень.
