Анатолий Лосев - Оранжевый туман

Он шел впереди. Мы с Катей — следом.

— Тебя-то как в такое время из дому выпустили? — спросил я ее с легким пренебрежением.

— Легко, — просто ответила она. И я ей позавидовал, но потом подумал, что она совсем не обязательно говорит правду и почти наверняка ей тоже пришлось ждать, пока все в доме заснут.

Мы пришли на пустырь как раз тогда, когда луну закрыло большое облако. Такое большое и плотное, что через него не проникал ни один лунный луч.

Тогда я достал свой фонарик.

— Молодец, — отреагировал на это Макс. Я страшно загордился. Как если бы отец сказал, что я классно сколотил табуретку.

От жидкого луча фонарика стало не светлее, а даже будто бы темнее. Мой дедушка, пока был жив, рассказывал мне всякие ужасы про оборотней, которые появляются в лунную ночь, если облако загородит луну.

Катя просекла, что мне стало жутко, и явно хотела съязвить по этому поводу. Но удержалась. И правильно! Терпеть не могу, когда девчонки нос задирают.

Вдруг Макс погасил мой фонарик.

— В чем дело?! — громко спросил я, но он зажал мне рот и жестом велел бежать в ближайшие заросли бузины. Я послушался.

Уже из кустов мы наблюдали удивительные вещи: луна стала полной и словно бы раздвоилась. Потом одна осталась на месте, а другая медленно поплыла по небу и вскоре скрылась за лесом.

Первая тем временем сделала в воздухе кульбит, перевернулась темной стороной и пропала. Тут же кто-то будто бы сдернул покрывало с неба и появилась настоящая, ущербная, бледноватая луна, освещавшая краешки черных перистых облаков.

Первые несколько минут мы словно онемели. Наконец Катя восхищенно цокнул а языком и спросила как ни в чем не бывало:

— Макс, что это было?

— Классические виражи НЛО, — ответил он.

— Можно из кустов вылазить-то? — спросил я нарочито грубо, чтоб никто не догадался, как у меня сейчас поджилки трясутся.

— Можно, — разрешил Макс.

Я вылез, но, когда над моим правым ухом плавно пронеслась бесшумная ночная птица, я сам не заметил, как снова оказался в бузине. Катя фыркнула, и я решил: помирать буду, а ни за что больше не спрячусь. Убьют — она виновата будет.

Макс на мою дурацкую трусость внимания, кажется, не обратил.

Он снова включил мой фонарик и направил его луч на землю.

— Гляди, — сказал он с гордостью.

На сухой земле — дожди у нас месяцами не идут — лучик высветил странные концентрические борозды.

— Видишь?

— А чего это такое?

— На земле, на траве, даже на воде после виражей или посадок НЛО остаются такие следы. На воде они, понятно, сразу пропадают. Но в данном случае это не просто следы.

Он поводил лучом туда-сюда, явно что-то желая нам показать. Но я не понял, что именно. Катя, к счастью, тоже.

— Не врубился, — честно сказал я.

— Это концентрические круги.

Яснее не стало.

— Ах да, ты же не видел здесь собак… — извиняющимся тоном сказал Макс. — Они сбегались со всего города и садились тут в точно таком порядке.

— А-а-а…

— Угадай, кто сидел в центре.

— Гест! — выдохнул я.

Макс удовлетворенно кивнул,

— Гест. Я сразу его заприметил. Мне еще тогда показалось, что это твоя собака.

— И что же нам теперь делать?

— Хороший вопрос. Тебе хочется знать, что все это значит?

— Да! — ответил я. И не для того, чтобы держать фасон перед Максом, а просто мне действительно было интересно.

— Мне тоже, — вздохнул Макс, — но это может быть опасно.

Я сделал такое лицо, — мол, мне море по колено.

— Хорошо. Только действовать мы должны все вшестером. Тебя отец завтра может отпустить на весь день?

— Нет.

— Тогда сделаем так: ты будешь завтра с утра в огороде, и Катя тебя отлевитирует… Скажем, на трассу.

— Отлевитирует — это в смысле я по воздуху полечу?!

Но отступать было поздно. Я же уже дал зарок.

— Хорошо. Но только отец — он же меня хоть в Африке отыщет.

«И отлупит», — прибавил я про себя.

— Ничего, я попробую его отвлечь.

Я подумал, как это может выглядеть, но оставил свое мнение при себе.

— С Наташей тоже будут проблемы, но там, я надеюсь, удастся разобраться без помощи метафизики.

— А это че? — совсем как я, спросила Катя, чем очень меня порадовала.

Макс объяснил в двух словах, а я и сам догадался, что это значит!

Потом Макс велел всем идти по домам, и я тоже пошел «по домам».

Обратно к себе я влез без приключений. Разделся и лег в кровать. Рядом с моей постелью лежал Гест и так по-доброму на меня смотрел, что мне стало совсем не страшно. Я думал, что не смогу заснуть, но через какое-то время кто-то вдруг постучал в дверь моей комнаты. В окно лил яркий свет.

— Соня! — кричал через дверь отец. — Уже половина восьмого!

Я вышла из дому в семь утра и сразу отправилась к Максу. Я думаю, он не как мой папка. Он никогда не будет пить.

Он дал мне денег, я пошла в магазин и купила нам хлеба, сыра и яиц, а потом приготовила завтрак.

Макс сказал, что я хорошо готовлю. Обычно он покупает бутерброды в ларьках, и моя яичница ему понравилась.

За завтраком он попросил меня рассказать, как я жила до этого, где училась, что я читала, что мне нравится. Я рассказала, как всегда читала все, что задают на литературе.

А еще я люблю стихи. Я читала Цветаеву и еще какой-то сборник с очень красивыми стихами, но без картинок, там тоже была Цветаева.

— Поэзия Серебряного века? — спросил Макс.

Я не знала, хотя название было знакомое, мы что-то такое проходили.

Но книжек у меня дома мало, а по правде говоря, их совсем нет. Только старые, в бумажных обложках. Из них родители вырывают страницы, чтобы заворачивать закуску.

Я ничего этого говорить не стала, но Макс, я думаю, все понял. Вдруг он положил ложку, снял очки и сказал, даже рассказал, с выражением, но не декламируя:

Стихотворение было очень красивое, и я его никогда не слышала. Потом он дошел до строчки: