В секторе Тукумана вы доказали, что умеете принимать быстрые и, главное, верные решения и не боитесь брать на себя ответственность. Вы будете наделены чрезвычайными полномочиями, перекрывающими полномочия начальника базы. — Адмирал сделал выразительную паузу, после чего спросил: — Так вы согласны, полковник?
Конте устало пожал плечами:
— А разве у меня есть выбор?
— Есть. Мы вас ни в коей мере не принуждаем. Миссия на Дамогране под силу только добровольцу, иначе провал неизбежен. Вы можете отказаться от задания без всяких последствий для вашей дальнейшей карьеры; это я вам гарантирую. Все обвинения против вас будут немедленно сняты, по представлению адмирала Росси Генеральный Штаб присвоит вам очередное звание контр-адмирала и утвердит ваше назначение командующим эскадры. Так что решайте.
Конте задумчиво пожевал губами.
— Это форменный шантаж, адмирал. Настоящее иезуитство! Вы приперли меня к стенке. Если бы не повышение, я бы еще подумал, но так… Я не смогу спокойно носить адмиральский мундир и командовать эскадрой с сознанием того, что однажды уже спасовал перед трудностями и предпочел более легкий путь. Вы же прекрасно знали, что я не откажусь.
— Вы согласились бы в любом случае, — произнес Ваккаро, удовлетворенно потирая руки. — Адмирал Росси охарактеризовал вас как человека с сильно развитым чувством долга и всецело преданного идее Протектората. Он даже предложил мне пари, что вы согласитесь на любых условиях. Я пари не принял, поскольку тоже был уверен в вашем согласии. Вы взялись бы за это задание хотя бы потому, что надеетесь доказать невиновность адмирала Сантини, который в курсантские годы был для вас образцом для подражания. Я прав, не так ли?
— Да, — не стал отрицать Конте. — А вы не боитесь, что из симпатии к адмиралу Сантини я скрою от вас неблагоприятные для него факты?
— Этого я опасаюсь меньше всего. Во-первых, если Сантини замешан в заговоре, это будет значить для вас крушение идеала, и вы не станете выгораживать человека, который предал — или продал — свои убеждения. Во-вторых, вы никогда не пойдете на сделку с собственной совестью. Вы прекрасно понимаете, что слияние Корпуса с Семьями будет настоящей катастрофой. Протекторат из союза свободных миров превратится в еще одну кровожадную империю, а мы, военные, станем обыкновенной бандой разбойников, вооруженных самым совершенным оружием массового уничтожения. — Адмирал прокашлялся и положил папку в ящик стола. — Что ж, ладно. С докладом нашего агента вы ознакомитесь позже. Вам не следует слишком долго задерживаться у меня. По официальной версии в настоящий момент я пытаюсь убедить вас признать свою вину в обмен на смягчение наказания, а вы упорно отказываетесь. Когда вы выйдете от меня, то сразу же в приемной напишете на имя начальника Генерального Штаба рапорт об отставке и передадите его моему адъютанту. Только не забудьте особо подчеркнуть, что решительно отвергаете все обвинения в ваш адрес. Не скупитесь на резкие выражения — в рамках допустимого, разумеется; даже дураку должно стать ясно, что вы собираетесь уйти со службы, громко хлопнув дверью. Завтра эта новость будет у всех на устах, многие начнут роптать, и мы вроде как будем вынуждены пойти на попятную. Через два дня адмирал Росси вызовет вас к себе — якобы для того, чтобы сообщить, что ваша отставка не принята. А в начале следующей недели вы получите новое назначение и станете капитаном эскадренного миноносца «Отважный», еще месяц назад прикомандированного к дамогранской базе. Подкрепление, так сказать. — Адмирал ухмыльнулся. — Вы уж извините, полковник, но это эсминец класса «Викинг». Конте моментально скис.
— Ну, спасибо! Ничего подревнее вы найти не могли?
— Увы, нет. Это последний «Викинг» у нас на вооружении. Он еще в хорошем состоянии, и нам было жаль списывать его в утиль. Тем более что на Дамогране не хватает кораблей. А для вас это будет отличное прикрытие. Согласитесь: многим покажется очень подозрительным, если вам дадут современный боевой крейсер, в то время как даже флагман дамогранской эскадры морально устарел лет двадцать назад.
— Я все понимаю, адмирал. Просто моя первая реакция…
— Ваша первая реакция была понятной, — сказал Ваккаро. — Пересесть с «Вулкана» на «Викинг», с новейшего линкора на старый эсминец, удовольствие небольшое. Впрочем, «Отважный» — весьма надежное и быстрое судно, оно развивает крейсерскую скорость до трех с половиной парсеков в час. А маневренность и огневая мощь для ваших целей не столь важны. Правда, ходовые двигатели на высоких уровнях «ц» сжигают слишком много дейтерия, так что по пути вам придется сделать две остановки для дозаправки — на Нью-Джорджии и Эль-Парадисо. Ни в коем случае не отказывайтесь, если власти этих дружественных нам планет попросят вас принять на борт пассажиров, — свободного места на эсминце достаточно, вы всего лишь выполняете перелет с Терры-Сицилии на Дамогран, поэтому не стоит возбуждать лишних подозрений. О рейсе «Отважного» было объявлено еще месяц назад, вылет состоится в срок, мы только поменяем капитана. Поэтому не исключено, что на одной из промежуточных остановок на ваш корабль попытаются подсесть киллеры Семьи Маццарино. Тогда ими займутся двое специальных агентов, которые будут в составе экипажа. Вам все ясно, полковник?
— Да, адмирал. Я уже могу идти составлять рапорт?
— Да, пожалуй… Нет, подождите еще минутку. — Адмирал Ваккаро немного помолчал, явно колеблясь, затем произнес: — Между прочим, я спрашивал о вашей личной жизни вовсе не из праздного любопытства.
— Да, — произнес Конте таким тоном, который можно было истолковать как «я весь внимание».
— Отсюда ваш корабль отправится по меньшей мере с одним пассажиром на борту. Буквально на днях была получена заявка от Евы Монтанари, падчерицы адмирала Сантини. Недавно она закончила учебу в Университете Нуово — Палермо и теперь решила вернуться на Дамогран к матери и отчиму. Для нас это удачное стечение обстоятельств.
— Да, — повторил Конте все с той же интонацией.
— Полагаю, вам было бы полезно… гм-м… подружиться с этой девушкой. Вы понимаете?
— Понимаю.
— Только будьте осторожны, не увлекайтесь, — совершенно серьезно предупредил адмирал. — Она все-таки из Семьи.
2
Виктория Ковалевская, дитя звёзд
Мой сосед за карточным столом собирался меня убить. Просто так, не ради дела, а потому что я ему не нравилась. Очень сильно не нравилась — а в глазах таких людей, как Оганесян, это было достаточным поводом для убийства. Столь глубокая неприязнь ко мне выросла из первоначальной симпатии: он сразу положил на меня глаз, но я упорно игнорировала все его знаки внимания, отчего Оганесян почувствовал себя оскорбленным и решил, что я должна быть наказана.
