Солнце давно взошло, и стройка за забором ожила. Рыкали моторами самосвалы, ухала где-то машина, забивавшая сваи, слышался скрежет металла о металл.
До предела вымотанная, Антонида Дмитриевна забилась в уголок на заднем сидении "газика" и закрыла глаза, мечтая только об одном: уснуть! Горелик сел за руль и подозвал Байдина.
- Значит, так, - словно сквозь вату, закрывавшую уши, донесся до Зенцовой голос Горелика, - нулевой цикл Дворца считай в кармане. Сегодня выберем грунт, а завтра начнем кладку стен. На сколько график перекрыличуешь?
- Еще бы, сэр! - хохотнул Байдин. - Неделькой пахнет!
- Поболе того, Байдин, поболе, не скромничай. Ну, ладно. Мы с тобой еще потолкуем. А сейчас так; мы с Антонидой Дмитриевной прокатимся до института, заберем ее помощников и обратно. В нашем распоряжении еще сутки.
- Берегитесь, мадам, - Байдин изобразил на своем лице неподдельное участие, - этот человек уморит вас и глазом не моргнет.
Антонида Дмитриевна только вяло отмахнулась, а на лице ее появилась вполне счастливая улыбка.
- Сумеем ли мы до завтра довести глубину коробки до двадцати метров? - повернулся к ней Горелик. - Мне нужны двадцать метров, Антонида Дмитриевна. На первое время, конечно. Двадцать - и ни метром меньше.
Женщина окончательно открыла глаза и прямо перед собой увидела очки Горелика, а за толстыми стеклами непомерно увеличенные, окруженные светлой и чистой голубизной зрачки.
"Такое впечатление, будто мы с ним уже сто лет знакомы, снова мелькнуло в ее голове. - Что за наваждение?"
- Послушайте, Лев Кириллович, - сказала Зенцова, - я, разумеется, мало смыслю в строительном деле, однако мне ясно, что под трехэтажный Дворец культуры вовсе не требуется фундамент двадцатиметровой глубины. Да еще такой сверхпрочности.
- Математичка, а до чего догадлива! - весело изумился Байдин.
- Ладно, ладно, - проворчал Горелик. - Смотри, чтобы выемка грунта до вечера была закончена. Не успеешь - голову сниму! И посторонних на площадку никого. Понял? А теперь открывай ворота, черт белобрысый!
* * *
Пока выбирались со стройки, лавируя между попутными и встречными самосвалами, Горелик тяжело пыхтел, а иногда в такт своим мыслям покачивал головой.
- Так зачем же вам двадцатиметровая глубина коробки? повторила свой вопрос Зенцова.
Главный инженер отозвался не сразу.
- А ведь мы с вами уже когда-то встречались, - его глаза улыбались Зенцовой в зеркале заднего вида. - И только сегодня ночью я наконец вспомнил, где и когда. Это случилось в Ярославле почти десять лет тому назад. В одном строительном НИИ перечеркнули мое творение, проект, которым я предполагал открыть новую эру в градостроительстве. Мне показалось тогда, что рухнуло все, жизнь потеряла для меня всякий смысл. Всю ночь я слонялся по улицам города. А под утро встретил одиноко бредущую молодую женщину. Заглянув в ее лицо, я убедился, что могут быть дела и похуже моих.
Зенцова грустно улыбнулась - да, именно почти десять лет тому назад в ее жизни была такая страшная ночь. Она провалила защиту кандидатской диссертации. Один из этапов борьбы за признание изотопной воды закончился жесточайшим провалом.
- Что же это был за проект, Лев Кириллович? - заинтересовалась Антонида Дмитриевна.
Ворошить прошлое было не в характере главного инженера, но тут, к собственному удивлению, он почувствовал потребность выговориться перед этой женщиной, которая становилась ему все ближе и понятней.
- Видите ли, Антонида Дмитриевна, - вздохнул Горелик, началось-то это давным-давно. А когда именно, теперь и сам не припомню. Видимо, где-то на пороге юности, в пору внезапных откровений. Короче говоря, влезла в мою голову странная мысль: до каких пор будет расти число этажей в домах? Когда-то город был сплошь одноэтажным, и всех это устраивало. Потом люди сообразили, что два этажа под одной крышей строить куда выгоднее, чем два отдельных одноэтажных дома. Так и пошло-поехало - пять этажей... десять... двадцать... сто... А что будет завтра? Через десять, сто лет?
- Действительно, - опешила Зенцова, - мне как-то и в голову не приходило. Не могут же дома расти до бесконечности.
- То-то и оно! - Горелик удовлетворенно мотнул головой. Теперь вы должны понимать, почему я избрал стезю строителя. Стройфак - ничего боле! А в институте, штудируя диалектический материализм, я почерпнул убежденность в своем предвидении: количество не может расти, не приводя к качественным изменениям. Я этот закон повторял про себя, как гимн.
Горелик помолчал, отдуваясь. Солнце начинало припекать и заглядывало в кабину сбоку, так что загородиться от него было нечем.
- И я утвердился в мысли: придет время, когда дальнейший рост количества этажей станет невозможен. Уже и сегодня построить небоскреб в сто этажей - проблема. Но развитие города не остановишь, как и развитие вообще. Известно ли вам, что такое урбанизация городов? Так, население Мехико скоро перевалит за тридцать пять миллионов. Тридцать пять миллионов в одном городе! Это же население приличного государства, - глаза Горелика улыбались в зеркале заднего вида. - А жить-то этим людям где? Значит, этажи все-таки должны расти, и никуда тут не денешься. Чувствуете, какое возникает противоречие? Рост невозможен, но должен продолжаться. Ох, сколько лет оно терзало меня, будь оно неладно! И только когда я стал прорабом нулевого цикла, на меня снизошло откровение. Ну, как вам это нравится?
Антонида Дмитриевна откинулась на спинку сидения, чтобы лучше видеть Горелика. Ей и верилось и не верилось. Сейчас перед ней сидел совсем другой человек - и ближе и понятней. Его слова находили странный отзвук в ее сердце. В тех прошлых терзаниях Горелика проглядывало что-то сходное с пережитым ею самой.
- Какой же выход нашли вы из этого противоречия? - спросила Антонида Дмитриевна.
- Я коммунист, Антонида Дмитриевна. Я коммунист до мозга костей своих, - голос Горелика звучал жестко и, пожалуй, торжественно. - Я безоговорочно верю в законы диалектики. И именно эта вера привела меня к разгадке качественного скачка в грядущем градостроительстве. Наступит день, когда человечество вынуждено будет отказаться от дальнейшего увеличения высотности зданий. И тогда...
- Тогда? - эхом отозвалась Зенцова и резко подалась вперед, чтобы снова увидеть в зеркале лицо Горелика.
- Тогда оно обратит свой взор туда, вниз.
Отняв правую руку от баранки, Лев Кириллович простер ее к полу кабины.
- Подземные города! - ахнула Антонида Дмитриевна. Но тут же разочарованно вздохнула: - Под землей, насколько мне известно, уже давным-давно строят...
- Строят, дорогуша, строят. Но только не города, а этажи. Я же говорю о городах под городами. Сто этажей вверх и триста вниз. Площади, проспекты, стадионы, парки наверху. Но еще более впечатляющие площади, проспекты, стадионы и парки внизу.
