— Как там Паулсон? — спросил я.
— Впал в ступор. Он теперь левша, шрам после удаления аппендикса находится слева, а татуировка с левого плеча перекочевала на правое.
— Он выглядит старше.
— Как знать… Кое-кто говорит, что он поседел от испуга. Я совершенно уверен, что он видел нечто, не предназначенное для человеческих глаз… Но думаю, он действительно постарел. Врачи его все еще исследуют. Для существа из четвертого измерения состарить его на много лет за несколько секунд — пара пустяков.
— Но зачем?
— Меня сюда привезли не для того, чтобы я узнавал «зачем». У меня хватает проблем, чтобы разбираться «как». Полагаю, все «зачем» — по твоей части.
Он взглянул на меня, но я не мог ему помочь. Однако у меня имелся вопрос:
— Как так вышло, что они похожи на людей?
— Совпадение? — Он покачал головой. — Я даже не уверен, что в данном случае «они» — это подходящее местоимение. К нам могло заявиться только одно существо, и вряд ли оно хоть немного похоже на нас.
Увидев, что я ничего не понял, он снова стал подыскивать объяснение. Взяв еще один лист бумаги, он положил его на стол, нарисовал на нем квадрат и коснулся листа кончиками пальцев.
— Мистер Квадрат, житель Плоскоземья, воспримет мои пальцы как пять отдельных существ. Видишь, я могу окружить его так, что он увидит пять кругов. А теперь представь, что моя рука движется вниз, сквозь плоскость бумаги. Четыре круга вскоре сольются в эллипс, потом к нему присоединится пятый палец, а потом он увидит поперечное сечение моего запястья — еще один круг. Теперь увеличим масштаб… Он ненадолго задумался, потом вытащил из кармана расческу и приставил ее зубцы к листу бумаги. — Если расческу погрузить в плоскость листа, каждый зубец станет маленьким кружком. А если я стану перемешать расческу по Плоскоземью, мистер Квадрат увидит, как на него движется линия кружков.
К этому моменту я соображал уже с трудом, но вроде бы все понял:
— Значит, они… или оно, или неважно что, прочесывает планету…
— Собирая всех бабочек. Совсем как частый гребень проходит сквозь волосы, вычесывая… как же они называются?.. личинки вшей…
— Гниды. — Я поймал себя на том, что чешу голову, и отдернул руку. — Но линейные ведь не кружочки, они твердые, они похожи на людей…
— Если они твердые, то почему под ними не ломаются веточки? — Он схватил лампу с гибкой ножкой, стоящую на столе, и направил ее свет на стену. Потом сплел пальцы. — Видишь птицу на стене? Свет сейчас не очень удачный, но все же…
И я увидел на стене теневое изображение летящей птицы. Ларри был в ударе, он схватил карандаш и нарисовал квадрат на стене повыше стола, затем снова изобразил птицу-тень.
— Мистер Квадрат видит очень сложный контур. Но не понимает и половины того, что видит. Посмотри на мои руки. Только на руки. Видишь птицу?
— Нет, — признал я.
Это потому, что лишь одна из многих возможных проекций напоминает птицу. — Он быстро изобразил собачью голову, потом обезьяну. Мне стало ясно, что он проделывал такое и раньше — вероятно, на лекции в аудитории. — Я что хочу этим сказать? Чем бы оно ни пользовалось, руками или пальцами, какую бы форму его реальное тело ни принимало в четырехмерном пространстве, мы видели лишь его трехмерную проекцию.
— И эта проекция похожа на человека?
— Может, и похожа. — Он уже сунул руки в карманы и разглядывал нарисованный на стене квадрат. — Но как я могу быть в этом уверен? Нашему начальству нужны ответы, а мы можем предложить им только версии.
К концу следующего дня мы не смогли предложить им даже этого.
Я уже видел, что для Ларри день явно не задался. Парящая в воздухе доска снова покрылась уравнениями, а… инструктор?.. наставник?.. переводчик?.. терпеливо стоял рядом, дожидаясь, пока Ларри поймет их смысл. Но чем дальше, тем хуже ему это удавалось.
Солдаты держались на приличном расстоянии, примерно в четверти мили позади Линии. Вели они себя образцово, потому что в тот день нагрянуло начальство. Я видел, как несколько генералов, адмиралов и прочих больших шишек разглядывали нас в бинокли.
Поскольку никто не давал мне иных указаний, я околачивался возле линии, рядом с Ларри. Сам не знаю зачем. Теперь я уже не очень боялся линейных, хотя в то утро по лагерю ползли ужасные слухи. Поговаривали, что Паулсон не единственный, кто вернулся в «отзеркаленном» состоянии, но все эти случаи засекретили, чтобы избежать паники. В такое я мог поверить. Как нам сообщили, первоначальная паника и стихийные волнения за прошедшее время заметно стихли, но и сейчас миллионы людей по всему миру спасались бегством от надвигающейся Линии. Кое-где на планете снабжение продовольствием этих масс беженцев становилось проблемой. А в других местах кочующая толпа решала эту проблему самостоятельно, грабя все города, через которые проходила.
Кто-то сказал, что Паулсон еще легко отделался. Шепотом рассказывали о том, как Линия заставляла людей исчезать, а потом возвращала вывернутыми наизнанку. И все еще живыми, хотя и ненадолго…
Ларри не отрицал, что такое возможно.
Но сегодня Ларри почти все время молчал. Я постоял, наблюдая, как он, потея на солнце, пишет на доске восковым карандашом, стирает написанное, пишет снова. Или смотрит, как линейный терпеливо пишет новые уравнения из символов, которые, на мой взгляд, могли оказаться и текстами на суахили.
И тут я вспомнил, что вчера вечером, когда я лежал в отеле и слушал храп Ларри, мне пришел в голову вопрос, который я решил задать.
— Извините, — начал я, и рядом мгновенно оказался линейный. Тот же самый? Никакой разницы! — Я Вас уже спрашивал, почему вы собираете именно бабочек. И вы ответили — потому, что они очень красивые.
— Красивейшие существа на вашей планете, — уточнил линейный.
— Согласен. Но есть ли для вас что-то… на втором месте? Нечто другое — неважно, что именно, — что вас интересует? — Я замялся, пытаясь вообразить предмет, который оказался бы достойным коллекционирования с точки зрения неких эстетических критериев. — Например, жуки-скарабеи, — предложил я, решив придерживаться энтомологии и дальше. — Некоторые из них сказочно красивы. Во всяком случае, для людей.
— Да, они весьма красивы, — согласился линейный. — Однако мы их не собираем. А причины было бы трудно объяснить. — Дипломатичный способ заявить, что люди слепы, глухи и невежественны, предположил я. — Но на ваш вопрос я могу ответить положительно — в определенном смысле. На других планетах этой системы растет кое-что другое. Другие существа. И мы тоже собираем их сейчас — в темпоральном смысле.
