Я подошел к маленькому огненному шару, который она установила над спальной платформой, и нажал на кнопку; в густом клубящемся тумане вспыхнули искры, затем заструились яркие цвета — оранжевый, зеленый, фиолетовый, желтый.
— Ты совершенно права, — тихо сказал я.
— Хорошо. А то я испугалась, что ты собираешься снова его кинуть.
Она произнесла это без всякого злого умысла, и все же я воспринял ее слова как удар кулака. И стоял, оглушенный этим ударом.
Наконец, внутренняя дрожь унялась. Но нахлынула новая тревога, и я сказал:
— Знаешь, это идиотизм — обсуждать такое с тобой. Ведь я втягиваю тебя в то, что никак не должно тебя касаться. Ты становишься моей сообщницей, пусть даже пока ничего не произошло.
Элисандра не обратила внимания на это замечание. Когда она зацикливалась на чем-то, ее было не сбить.
— Как ты собираешься действовать? — спросила она. — Нельзя же просто перерезать человеку горло и сунуть труп в утилизатор.
— Послушай, ты понимаешь, что наказание распространяется и на…
— Прямое физическое нападение исключается, — продолжала она. — Наверняка будет борьба — симбионт обязан защищать своего «хозяина» в случае нападения, — и ты получишь царапины, синяки или что-нибудь похуже. Это могут заметить. Предположим, ты так сильно пострадаешь, что придется обратиться к медикам. Что ты им скажешь? Что подрался в баре? А потом начнут искать твоего старого друга Фазио, с которым тебя видели за несколько дней до этого… Нет, слишком рискованно. — Тон у нее был странно деловой, прозаический. — И как избавиться от тела? Это еще сложнее, Чолли, — удалить со станции пятидесятикилограммовую массу без оформления соответствующих бумаг. У нас нет ни визы места назначения, ни погрузочной декларации. Даже на мешок картошки требуется оформить документ. А если кто-то исчезнет и будет зафиксировано пятидесятикилограммовое уменьшение итоговой массы дня…
— Прекрати, — сказал я. — Ладно?
— Ты задолжал ему смерть. И согласился с этим.
— Может, и так. Но что бы я ни решил, не хочу впутывать в это тебя. Это не твоя беда, Элли.
— Ты что, правда так считаешь? — мгновенно среагировала она.
В ее голосе смешались гнев и любовь. У меня не было сил улаживать эту проблему прямо сейчас. В голове пульсировала боль. Я активизировал фармацевтический манипулятор и торопливо вспрыснул себе подкожно хорошую дозу релаксантов. Потом взял Элисандру за руку. Чтобы завершить дискуссию, я сказал мягко, но решительно:
— Давай ляжем в постель. Я не в состоянии продолжать этот разговор.
Она улыбнулась, кивнула и ответила гораздо мягче:
— Конечно.
Она принялась раздеваться, но спустя несколько мгновений повернулась ко мне, охваченная беспокойством.
— Я не могу перестать думать об этом, Чолли. Оно жужжит и жужжит внутри. Несчастный парень! — Она содрогнулась. — Каково это, когда кто-то постоянно сидит у тебя голове! Не иметь контроля над своим телом. Просыпаться в луже мочи, так он сказал. Говорить на непонятном языке. И все остальное безумие. Какой выразился? Будто муравей ползает у тебя под черепом. Зуд, который невозможно расчесать.
— Я не знал, что это будет так ужасно. Если бы знал, убил бы его тогда же.
— Почему ты не сделал этого?
— Он же Фазио. Человек. Мой друг. Я даже овоидов не очень-то хотел убивать. Какого черта мне было убивать его?
— Но ты же обещал, Чолли.
— Хватит, — попросил я. — Я не сделал этого, и точка. И теперь должен жить с этим.
— И он тоже, — сказала Элисандра. Я забрался в спальную камеру и лег.
— И я тоже, — добавила она.
Прежде чем лечь, она какое-то время бродила по комнате. Потом забралась ко мне, но легла чуть в стороне. Я не стал придвигаться. Но постепенно расстояние между нами уменьшилось. Я положил руку ей на плечо, она повернулась ко мне. За час до рассвета Элисандра сказала:
— Кажется, я придумала, что делать.
На отработку деталей у нас ушло около десяти дней. Теперь я был твердо настроен сдержать обещание. Никаких колебаний, никаких отговорок. Элисандра права: у меня не было выбора. Я действительно задолжал Фазио, и другого способа рассчитаться с ним нет.
Она тоже была настроена очень решительно. Порой мне казалось, даже решительнее меня. Я предостерегал ее, что у нее могут возникнуть большие и совершенно лишние неприятности, если власти станции когда-нибудь поймут, что именно произошло. Но Элисандра заявила, что не считает их «лишними».
Я не слишком часто контактировал с Фазио, пока мы все устраивали. Очень важно, решил я, чтобы у симбионта не зародилось ни малейших подозрений. Я, конечно, видел Фазио практически каждый день — станция Бетельгейзе невелика, — но на расстоянии. Он пристально разглядывал все, иногда с ним случались эти дикие приступы: он лез на стену, или бессвязно выкрикивал что-то, или громко спорил сам с собой. В основном я делал вид, что не замечаю его. Были, однако, моменты, когда избежать встречи не представлялось возможным — за обедом, в баре или после работы в комнате отдыха.
— Ну все, — объявила наконец Элисандра. — Я свою часть сделала. Теперь ты делай свою, Чолли.
Среди здешних развлечений для туристов было то, что можно назвать осмотром достопримечательностей, а главная достопримечательность у нас — красная гигантская звезда. После исследовательского проекта по изучению звезд, прикрытого несколько лет назад, мы унаследовали около дюжины так называемых солнечных «санок»; их использовали для проникновения сквозь бахрому мантии Бетелъгейзе. Мы начали с того, что арендовали такие «санки» для трехдневной экскурсии. Они рассчитаны на двух пассажиров, ни о какой роскоши нет и речи, нет даже двигателя. Вся прогулка — чистая баллистика. Мы рассчитываем орбиту, выстреливаем «санками» с помощью больших отражателей, и вы отправляетесь в головокружительный полет сквозь внешнюю бахрому, откуда открывается прекрасный вид на десять-двенадцать планет системы огромной звезды. Когда «санки» выбирают всю длину троса, мы ловим вас поворотным колесом и притягиваем обратно. Описание впечатляет, и так оно и есть; что касается опасности, то чего нет, того нет. Во всяком случае, обычно все безопасно.
Найдя Фазио в гравитационной гостиной, я сказал:
— Мы организовали для тебя экскурсию, парень.
«Санки», которые я арендовал для него, назывались «Корона». Элисандра выполняла диспетчерскую работу для этих туров, а я время от времени работал на них на колесе, хотя обычно имел дело с большими космическими лайнерами, использующими станцию Бетельгейзе как отправную точку для прыжка еще дальше в космос. Мы собирались вместе руководить полетом «санок» Фазио. К несчастью, на этот раз должен был произойти несчастный случай — из-за прискорбной мелкой ошибки в расчете орбиты. «Санки» Фазио должны были не облететь по краю широко раскинувшуюся корону Бетельгейзе, а рухнуть прямо в сердце гигантской красной звезды.
