– А где взять этот чудесный порошок?
Я почесал затылок и ответил:
– Обычно его берут на военных базах.
– Но на наших базах этого чудо-порошка нет. Может, ты расскажешь, из чего он состоит.
– Из чего он состоит?
И этот вопрос застал меня врасплох. Я, когда жил в будущем, никогда не задумывался, из чего же состоит порох. Порох и порох. С его помощью стреляют – вот и все, что я о нем знал. И еще, что его, кажется, добывают из угля. А вот как уголь превращается в порох, для меня было загадкой.
– Из угля, говоришь?
И Великий приказал всыпать мне еще десять плетей.
Всыпали, но и после плетей я не вспомнил, как устроен дизельный двигатель и из чего состоит порох.
Но, спасая свою жизнь, я снова попросил аудиенцию у Великого и, зная из истории, что у Чингисхана было слабое зрение, решил удивить его очками.
«Ну, уж очки-то его точно удивят, а меня спасут», – думал я.
– Великий, – попросил я его, – пусть все удалятся, так как то, о чем я тебя спрошу, не должен слышать никто.
Чингисхан пошевелил пальцами. Все тут же выскочили из шатра.
– Великий, – шепотом спросил я его, – все ли ты видишь вокруг себя так же хорошо, как раньше?
Чингисхан оценил мою дипломатичность. Ведь для всех подданных он – Бог, а у Бога со здоровьем всегда все в порядке.
– Не знаю, пришелец, откуда ты это узнал, может, из своего будущего, но в свои шестьдесят лет я стал видеть хуже, чем даже несколько лет назад.
– А я тебе помогу. Я пропишу тебе очки.
– А что такое очки?
– Очки они и есть очки. Но сначала я должен выяснить, какие очки тебе нужны.
Я, вспомнив, как в школьном кабинете окулиста, нас заставляли читать буквы на плакате, повешенном на стене, нарисовав, на шкуре все того же мерина палочки, прим кинув, что вряд ли Великий знает современные буквы. Велел закрывать поочередно глаза и говорить количество нарисованных палочек, на которые я показывал.
Великий все безнадежно путал.
– Да… Вам, Великий, нужны очки примерно плюс пять.
Почему пять и почему плюс я уже не думал. Просто пришло на ум. Просто я подумал, что опять ничего не знаю ни в оптике, ни в глазной медицине, к тому же где я возьму очки. Кажется, их покупают в аптеках. А аптек, как я догадался, здесь не было, а я опять об этом забыл.
– Что? – вывел меня из задумчивости властный голос. – Твои плюс пять помогут мне видеть как и раньше?
– Несомненно, – бодро ответил я. – Только мне нужно немного стекла.
«Главное, чтобы было стекло. А уж очки я как-нибудь из него сделаю», – думал я.
– А что такое стекло? – спросил меня Чингисхан.
– Как? – удивился я. – У вас и стекла нет?
Великий нахмурился и хлопнул в ладоши.
Ворвались всадники.
– Под кнут его!
– Стойте! – закричал я. – Я сам сейчас сделаю стекло, если у вас его нет!
Великий шевельнул рукой, меня отпустили.
«Стекло, кажется, делают из песка».
– Пусть принесут мне немного речного песка.
Принесли целый казан.
Я велел перед шатром развести большой костер. Поставил казан с песком на костер и стал ждать, когда песок превратится в стекло.
Прогорел один костер, потом другой, а стекла так и не получалось. Песок только тлел и слабо дымил.
После очередных плетей меня опять привели в шатер к Великому.
Посмотрел он на меня. Я посмотрел на него и, подумав, что мне, наверное, сейчас зачитают смертный приговор, залепетал сквозь слезы:
– Я правда из будущего, поверьте мне.
– Я тебе верю, – сказал Великий. – Но, очевидно, ты самый бестолковый представитель этого будущего, если ничего не]знаешь и не умеешь.
– Нет, Великий, большинство еще хуже меня, просто в нашем будущем мы все стали узкоспециализированные. Я, например, филолог и поэтому очень плохо разбираюсь в других науках. Хотя до встречи с тобой, Великий, и твоим миром мне казалось, что я знаю все о тех вещах, которыми пользовался в своем времени.
– Филолог? Это что?
– Это человек, который изучает письменные тексты.
– А сам писать можешь?
– Да.
– Тогда напиши что-нибудь обо мне.
Я задумался слегка и выдал в таком средневековом стиле:
– Предо мной сидит Великий из живых.
Он покорил Вселенную.
Как Солнце согревает Землю,
Сей Великий воин согревает всех своих воинов.
– Как, как? Повтори еще раз.
Я повторил. Потом еще и еще. Чингисхан был в восторге и велел мне еще что-нибудь сочинить о его подвигах. Со временем я даже написал поэму. И вот я стою уже прилично одетый в метре от Великого и читаю ему поэму.
И тут меня кто-то окликнул:
– Глеб!
Я резко обернулся – никого.
Когда опять посмотрел на Великого, то предо мной был трамвай, захлопывающий двери.
Я, очумевший от произошедшего, решил в библиотеку не ехать, а пойти обратно домой, что и сделал.
В голове гудело.
Дома прошел на кухню, поставил чайник.
Может, чай чуть освежит?
Скрипнула дверь. Вошла старшая дочь.
Она, жмурясь, встала в дверях кухни и сказала:
– Папа, знаешь, а нам в школе задали выучить наизусть отрывок из поэмы «Слово о полку Чингисханове», а я его не выучила.
– Почему? – вздрогнул я.
– Плохо учится. Написано как-то нескладно, по-средневековски.
Куда деваться бедному русскому эмигранту?
Тяжело.
Очень тяжело стало жить в Америке.
Американцам все равно кто ты: татарин, таджик, хохол, еврей или грузин – для них мы все русские, раз из России.
А к русским сейчас в Штатах отношение очень плохое.
Говорят мы – мафия.
Денег не дают, говорят, что у русской мафии их и так много.
На работу не берут, боятся, что все разворуем.
Хорошо, мне повезло, взял на работу Гоша Кошман швейцаром в «Русский самовар». Есть такой ресторан в Нью-Йорке. Прежний страж дверей загремел на два года за продажу алкогольных, напитков после 10 вечера. Вот там-то у Гоши меня и подобрала одна солидная сигаретная фирма.
Вернее ее не совсем трезвый представитель. Тоже из России, но более удачливый.
Почему меня?
Потом мне объяснили, что…
Во всем мире наиболее доходным бизнесом считается торговля оружием и наркотиками. Но это мнение дилетантов, так как самую гигантскую прибыль приносит сигаретный бизнес. Но к концу нашего тысячелетия цивилизованный мир был поделен между крупными сигаретными синдикатами. И тут – подарок судьбы – развалилась Советская империяи перед акулами капитализма открылся гигантский полумиллиардный голодный рынок.
Фирме «Филиб Мориз», в которую меня завербовали в «Русском самоваре», по жребию достался Азербайджан, а я родился и вырос там. Мне, как говорится, и карты в руки.
С людьми, близкими к Президенту, еще до меня удалось обговорить условия внедрения нашей продукции на национальный рынок, но для прямых переговоров было решено послать меня.
