— А что с ногами? — спросила она, явно проверяя его.
— С ногами? Ну, у рабочих пчёл на ножках имеются маленькие «корзиночки», в которых они переносят пыльцу. У матки таких «корзиночек» нет. Но это не всё. У пчеломатки имеются вполне развитые половые органы, которые отсутствуют у рабочих пчёл. Но самое поразительное из всего этого, Мейбл, это то, что пчеломатка в среднем живёт от четырёх до шести лет, а жизнь рабочей пчелы не насчитывает даже такого числа месяцев. И все эти различия имеют место лишь потому, что кто-то получал маточное молочко, а кто-то нет!
— Трудновато поверить, — заметила женщина, — что всё это происходит исключительно из-за разницы в питании.
— Ну конечно же — трудно в это поверить. Это ещё одно из чудес улья. По сути дела, это самое значительное и яркое из этих чудес. Масштабы этого чуда столь грандиозны, что оно на многие сотни лет сбивало с толку величайшие научные умы. Подожди минутку, побудь здесь, никуда не уходи.
Он снова вскочил с кресла и бросился к книжным полкам, где начал копаться среди лежащих на них книг и журналов.
— Я хочу показать тебе несколько подобных статей. Вот, нашёл. Это одна из них. Послушай, — он начал читать вслух статью из «Американского журнала о пчёлах»: «Проживая в Торонто и возглавляя прекрасную исследовательскую лабораторию, предоставленную ему канадским народом в знак признания его поистине грандиозных заслуг перед человечеством благодаря открытию инсулина, доктор Фредерик Бантинг заинтересовался проблемой маточного молочка. Он поручил своим сотрудникам провести всесторонний фракционный анализ.» Он сделал паузу.
— Ну, всё это читать незачем, однако что из этого вышло? Доктор Бантинг и его сотрудники взяли пробу маточного молочка и из маточных ячей, в которых находились двухдневные личинки, и подвергли его анализу. И как ты считаешь, что они обнаружили?
— Они обнаружили, — продолжал он, — что маточное молочко содержит фенолы, стеролы, глицерины, декстрозу и — вот это место — и от восьмидесяти до восьмидесяти пяти процентов неидентифицированных кислот!
Он стоял с журналом в руках рядом с книжной полкой, на его губах гуляла забавная полуулыбка торжества; жена с изумлением смотрела на него.
Он не был высоким мужчиной; его толстое, пухлое, мясистое тело крепилось невысоко над землёй на коротких и к тому же кривоватых ножках. Голова была громадной и круглой, покрытой жёсткими, коротко остриженными волосами, а значительную часть лица — он совсем перестал бриться — покрывал коричневато-жёлтый пушок примерно в дюйм толщиной. Едва ли можно было отрицать тот факт, что вид у него, с какой стороны ни посмотреть, был довольно нелепый.
— От восьмидесяти до восьмидесяти пяти процентов, — повторил он, неидентифицированных кислот, фантастика! — Он повернулся к полкам и стал снова копаться в стопках журналов.
— Что это значит — неидентифицированные кислоты?
— В этом-то всё и дело! Этого никто не знает! Даже Бантингу не удалось это выяснить. Ты слышала о Бантинге?
— Нет.
— Пожалуй, сейчас он является самым известным из живущих на свете докторов, вот и всё.
Глядя сейчас на него, снующего перед книжными полками, на его жёсткие волосы, волосатое лицо и толстое, пухлое тело, она не могла избавиться от мысли, что каким-то странным образом этот человек напоминает ей пчелу. Ей часто приходилось видеть женщин, походивших на лошадей, на которых они ездили, и она замечала, что люди, разводившие птиц, бультерьеров или болонок нередко имели в своей внешности пусть небольшое, но разительное сходство со своими питомцами. Однако до настоящего момента ей как-то не приходила в голову мысль о том, что её муж может походить на пчелу. Это даже немного потрясло её.
— А Бантинг не пытался принимать внутрь это вещество? Ну, маточное молочко? — спросила женщина.
— Знаешь что? — проговорила она, продолжая смотреть на него с лёгкой улыбкой. — Ты и сам чуточку похож на пчелу, ты этого не замечал?
Он повернулся и посмотрел на жену.
— Наверное, это в основном из-за бороды, — сказала жена. — Мне бы хотелось, чтобы ты её сбрил. У неё даже цвет какой-то пчелиный, ты не находишь?
— Что за чёртову ерунду ты несёшь, Мейбл?
— Альберт, следи за своей речью.
— Ты будешь слушать дальше или нет?
— Да, дорогой, извини меня. Я просто пошутила.
Продолжай.
Он снова повернулся, вытянул с полки ещё один журнал и принялся листать страницы.
— А теперь, Мейбл, послушай вот это. «В 1939 году Хейл проводил эксперименты с трёхнедельными крысами, вводя им различные количества маточного молочка. В итоге, ему удалось обнаружить преждевременное фолликулярное развитие яичников, степень выраженности которого находилась в прямой зависимости от количества введённого вещества».
— Вот! — воскликнула женщина. — Я знала это!
— Что ты знала?
— Знала, что произойдёт нечто ужасное.
— Ерунда. В этом нет ничего необычного. А вот, Мейбл, ещё: «Стилл и Бердетт обнаружили, что мужские особи крыс, которые до этого оказывались неспособными к размножению, после ежедневных мельчайших инъекций маточного молочка в дальнейшем неоднократно давали потомство».
— Альберт, — воскликнула женщина, — но это слишком сильное вещество, чтобы давать его младенцу! Не нравится мне всё это.
— Чепуха, Мейбл.
— Но тогда скажи мне, почему они опробовали его только на крысах? Почему никто из этих выдающихся учёных сам не попробовал принять его внутрь? Просто они слишком умные, вот и всё. Ты что, действительно думаешь, что доктор Бантинг стал бы рисковать своими драгоценными половыми органами? Только не он.
— Но они давали его людям, Мейбл. Вот статья, целиком посвящённая этому. Послушай. — Он перевернул страницу журнала. — «В 1953 году в Мехико группа известных физиологов стала использовать мельчайшие дозы маточного молочка при лечении таких болезней, как церебральный неврит, артрит, диабет, табачная интоксикация, импотенция, астма, круп и подагра. Имеется масса официальных свидетельств. Известный биржевой маклер из Мехико заболел крайне трудноизлечимой формой псориаза. Это пагубно отразилось на его внешности, клиентура перестала иметь с ним дело, он терпел убытки в своём бизнесе. В отчаянии он обратился к маточному молочку — по одной капельке к каждому приёму пищи — и, о чудо! — уже через две недели он полностью выздоровел. Официант из кафе „Йена“ из того же Мехико сообщил, что его отец, принимавший это чудесное вещество в минимальных дозах в капсулах, в девяностолетнем возрасте зачал вполне здорового ребёнка. Импресарио бычьих боёв из Акапулько, обнаруживший, что ему достался довольно-таки вялый, сонного вида бык, ввёл ему один грамм маточного молочка (избыточно большая доза) перед самым выходом на арену. В результате этого животное стало вести себя столь энергично и агрессивно, что быстро расправилось с двумя пикадорами, тремя лошадьми, матадором, а под конец…»
