Пяйвий закусил губу и опустил голову. Глеб слегка тряхнул его за плечи.
- Ну, уговорил?
Где-то неподалеку послышалось тонкое лошадиное ржание. Глеб узнал голос своего коня, вопросительно посмотрел на Косту.
- Здесь он, - сказал тот, укладывая прут на раскаленные угли. - Я его к сосне привязал, не беспокойся. Достань-ка лучше хлеб - в котомке, на дне.
Хлеб - полкаравая - был завернут в тряпицу сомнительной чистоты. Коста развернул его, взял бережно в руки, разломил на три равные части. Потом ловко, одним движением, смахнул на тряпицу испекшиеся луковые дольки, сказал невозмутимо:
- Мяса нет. Чем богат, тем и угощаю. Ешьте... Тьма над лесом из непроницаемо черной стала фиолетовой, разжидилась, забродила рассветными соками. Утро готовилось пустить первые побеги.
Глеб с Пяйвием ели без аппетита, медленно двигая челюстями. Коста со своей долей управился в два счета, вытер пальцы о траву, сгреб и бросил в костер остатки хвороста.
- Ничего, - сказал Глеб, дожевывая черствую горбушку. - Доберемся до Новгорода, наедимся вволю. Теперь мой черед угощать.
- Это уже без меня, - промолвил Коста, задумчиво глядя на слабеющий огонь. - Мне с вами не по пути.
- Почему?
- Потому... Мое дело разбойничье - булава да кистень. Вместо дома лес, вместо корчмы - поляна.
- Что-то не похож ты на разбойника. - Глеб внимательно изучал хмурое, обросшее бородой лицо. - Сколько тебе лет?
- Сколько дашь, столько и будет.
- А все-таки?
- Тридцать шестой пошел. Или тридцать пятый - не знаю точно.
- Не может быть! Я думал...
- Ты думал, сто? Гляди. - Он сжал кулаки, и руки стали похожи на две кувалды. - Одиннадцать медведей завалил. Сам. Да и тебя... чуть-чуть... Ты на бороду не гляди, это видимость. В лесу живу, среди мхов, вот мхом и оброс.
- И нравится тебе такая жизнь?
Коста не ответил, тяжело, по-стариковски, завалился на спину и, подложив под голову руку, стал смотреть в небо.
- Кем же ты был раньше? - допытывался Глеб.
- Землю пахал.
- А потом?
- Потом... Потом жениться надумал. Взял купу - зерном. Думал засеять побольше, осенью отдать и чтоб на свадьбу хватило. А тут засуха, неурожай... Ну и пропала моя пшеница. А этот... у которого занимал... отдавай, говорит. Нечем - иди в холопы. Я и решил: чем на всякую сволочь горбатиться, лучше по лесам вольничать.
- А как же дом, хозяйство - бросил?
- Куда его девать? На себе не утащишь.
- А невеста?
Коста скрипнул зубами, сказал зло:
- Тебе-то какая забота?
- Просто интересно.
- Вот и засунь свой интерес... В общем, хватит язык чесать, дай покемарить. Устал я.
- Успеешь выспаться. Послушай! - В голову Глебу пришла новая мысль. Поехали с нами в землю Тре!
Коста приподнялся и долго разглядывал его, словно пытаясь понять, не сумасшедший ли. Потом спросил, и в голосе его впервые послышались нотки удивления:
- В землю Тре? За каким лешим?
- Не знаю. Спроси у него.
Коста перевел взгляд на Пяйвия, но тот молчал, растерянно хлопая глазами.
- Он искал смелых людей, - пояснил Глеб. - За ними и приехал.
- Вот как... А для чего ему смелые?
- Нельзя сказать, - повторил Глеб слова Пяйвия.
- Хреновина какая-то... - Коста с силой потер наморщенный лоб. Выходит, ты как баран идешь за ним, а куда - не знаешь?
- Почему как баран? - возмутился Глеб. - Да если б не он, лежать бы мне со стрелой в боку! Уж с двух-то шагов твой бы дружок не промазал.
- Кто его знает, может, и промазал бы... Непутевый был мужик, ничего толком не умел.
Костер угасал. Пламя делалось все тоньше и тоньше, съеживалось, увядало и уже не рвалось стремительно вверх, а бестолково и отчаянно трепыхалось, прижимаясь к земле и облизывая последние догорающие головешки. А в небе, словно отнимая у костра силу, разгоралась розовая заря. Потоки света, текущие с востока, оттуда, где, невидимое за кронами деревьев, поднималось солнце, растапливали тьму, и она таяла, таяла, на глазах ветшая и расползаясь в стороны бесформенными обрывками.
Коста затянул котомку и пристроил ее вместо подушки под голову.
- Все. Конец разговорам. Дорога длинная - не грех и поспать.
- Мне спешить надо, - сказал Глеб. - Обозники ждут.
- Такой ты далеко не уедешь. Отлежись чуток.
- Ну разве что чуток...
Глаза слипались, тяжесть сделала тело неподъемным, Глеб и сам понимал, что нужно отдохнуть. До Новгорода оставалось немного, совсем пустяк, поспит часок-другой, а там на коня и к вечеру будет на месте. Вернее, будут - чуть не забыл про Пяйвия. Про Пяйвия и про Косту.
- А ты... с нами или как? - спросил, укладываясь рядом.
Коста долго не отвечал. Глеб подумал, что он уже спит, но борода шевельнулась, и послышался глухой полусонный голос:
- У вас своя дорога, у меня своя.
- Как знаешь...
Глеб повернулся на бок. Тело все еще ныло, но боль была тупая и какая-то томная, мучительно-сладкая. Сзади - спиной к спине - прижался Пяйвий. Так и уснули.
...К вечеру Глеба разбудил холод. Он сел и, моргая, огляделся. Над поляной висели жидкие сумерки, костер давно погас, холодный пепел, вздымаясь от малейшего дуновения, белесой порошей кружил над свернувшимся в калачик Пяйвием.
- Коста! - позвал Глеб, но ответом ему было лишь фырканье гнедого, который удивительным образом оказался здесь, на этой же поляне, и, привязанный к высокому пню, дергал толстыми губами траву.
Ни Косты, ни его котомки на поляне не было.
В Новгород они прибыли на следующий день. Первым делом Глеб заехал в лавку купца Евпатия и поведал ему о том, что случилось с обозом. Евпатий слушал, кивал, оглаживая короткопалой рукой пышные седые усы, потом позвал сыновей и наказал не мешкая снарядить отряд для помощи застрявшим у межи обозникам.
Сделав дело, Глеб хотел попрощаться, но Евпатий широким жестом указал на накрытый стол.
- Садись. Как раз к обеду.
- Я не один, - сказал Глеб, поглядывая на дверь. - Там, во дворе, парнишка ждет. Вместе приехали.
- Так зови, места хватит.
Глеб выглянул наружу, кликнул Пяйвия. Тот вошел, смущаясь, и остановился у порога.
- Садись, садись, - добродушно проговорил Евпатий, оглядывая его маленькую худую фигурку. - Видать, не из княжичей.
Пяйвий, потупив глаза, переминался с ноги на ногу.
Глеб взял его за руку и посадил за стол рядом с собой.
- Раз предлагают, ешь, не стесняйся. - И добавил, обращаясь к Евпатию: - Пришлый он, не обвыкся еще.
- Откуда, с югов?
- С Севера. Из земли Тре.
И рассказал все по порядку. Евпатий задумался, подергал ус и сказал с расстановкой:
- Я про эту землю не слыхал, врать не стану. Но коли ты решил ехать помогу.
Глеб встрепенулся, хотел возразить, но Евпатий, подняв ладонь, дал ему знак помолчать.
