- О, да!.. У прилавка стоит молоденькая пташка, одетая соответственно времени, но я игнорирую ее, и сосредотачива-юсь на желанном предмете своих поисков.
Нужно отдать должное Империи Диснея: здесь не жалеют денег. В этом магазине подобрана вся знаменитая коллекция редких пластинок пятидесятых шестидесятьюх годов, первых изданий. Все они уютно упакованы в миляровские старые добрые конверты. Цены в основном предсказуемые, и боль-шинство пластинок стоит меньше тысячи долларов.
За черным разделителем, помеченным психоделически мер-цающей буквой "Л", я нахожу искомое:
"Верите ли вью в чудо", группы "Loving Spoonful", всего за восемьсот бумажек.
Прижимаю эту Священную Реликвию к груди и направля-юсь к прилавку. Девушка улыбается мне.
- Интересуетесь старыми записями на досуге? - спрашива-ет она меня. - Вам сочувствую. Все это настолько лучше того, что сейчас называют музыкой.
Кажется, она разводит обыкновенную рекламную болтовню, поэтому я просто киваю ей и принимаюсь вытаскивать деньги из кармана. Однако у меня не набирается и половины требуе-мой суммы. Какой облом!.. Тогда я вытаскиваю чек на три тысячи баксов за мою книгу "Дилан : Последние годы".
- Знаете, деточка, мне страшно необходим этот диск, и я не хочу больше здесь задерживаться. Разрешите я перепишу этот чек на вас? Можете получить деньги и оставить сдачу себе.
Девушка внимательно изучает чек и тут широко распахи-вает глаза:
- Бинер Уилкинз? Тот самый Бинер Уилкинз? Это и вправду вы?
Я гордо выпрямляюсь:
- Да, это и вправду я. Можете удостовериться! - Я достаю свои давно просроченные водительские права и передаю их девушке.
- О, господи! Просто не верится. Вот уж не думала, когда устраивалась на работу... то есть, что вы прямо так придете к нам в магазин. Да я читаю вашу вашу колонку каждый месяц! И каждую вашу книгу я прочла по меньшей мере дважды! Все что вы видели,- чем занимались, эра вашей молодости - это так
удивительно, так... так волшебно. Не то что теперь.
- Да-да, - я тороплюсь скорее убраться прочь, подальше от этого фарса, этой пародии на те самые славные годы моей молодости. - Вы возьмете чек или нет?
- Ну конечно же, мистер Уилкинз, ради вас!..
Я собираюсь надписать чек.
- Как вас зовут?
- Дженис Смиаловски.
Меня тут же охватывает любопытство:
- Случайно не в честь?!...
Тут она просияла:
- Да. Мои предки были от нее без ума!
(Имеется ввиду Дженис Джоплин - прим.ред.)
Переписав чек, я подаю его девушке.
Она восхищенно разглядывает его и говорит:
- А вот не буду его менять! То есть, я сохраню это как ваш автограф! А магазину заплачу сама.
Кажется, куколка морочит меня. Просто не верится. Она - самый приятный человек из всех, кого я здесь встретил, но даже с ней мне как-то не по себе. Совсем смутившись, пыта-юсь привести в порядок мысли, представив себе свою комна-ту, наполненную музыкой и воспоминаниями, с ее теплом, безмятежным миром и уютом.
Сразу узнаю следующую мелодию, доносившуюся как буд-то бы из моей молодости - это "Эй, девятнадцатилетняя!" Стили Дэна - и до меня доходит, что это сборник. Проигры-вание альбомов целиком запрещено: слишком большой со-блазн для слушателей...
Охваченный отвращением и смущенный, я иду к выходу, крепко прижав к себе драгоценный альбом.
- Пожалуйста, останьтесь еще хоть ненадолго, мистер Уилкинз, - кричит девушка вслед.
Я направляюсь домой. На полпути к воротам останавлива-юсь и возвращаюсь в магазин.
Увидев меня, Дженис просто расцветает от улыбки.
- Дженис, вам не хотелось бы отдохнуть сегодня вечером под какие-нибудь старые, добрые мелодии?
- О, мистер Уилкинз! С огромным удовольствием!!!
Это, пожалуй, лучший день моей жизни, дружище!
