— Твой пенис, но он такой крошечный, что я потеряла его в наперстке, да так и не нашла.
Они с Игеном ползли на животах к форту.
— Вот ты и попалась, Силли! Больше ты своего дружка не скроешь!
Гарри расплылся в злорадной улыбке.
— Катись, Гадди! — рявкнула я, оглядываясь. Ну, не могла я бежать, бросив Ника и Берта одних! Теперь мне все равно, что будет с Бертом, но Ник не выстоит против жестокости. И кроме того, через терновник так просто не проберешься. Гарри с дружком загородили единственную просеку.
— Оставьте нас, молодой человек, — объявил Берт.
— Я велела тебе идти наверх, урод ты несчастный! — рявкнула я.
— Это и есть водитель той машины? — спросил Гарри.
Он почти достиг места, где мог выпрямиться в полный рост.
— Он инопланетный спиритуалист, — пояснила я.
— Ага, точно. Плевать мне, кто он. Эти типы пообещали мне сотню баксов, если я приведу его к ним.
— Да ты до ста считать не умеешь, — усомнилась я.
— Продолжай трепаться, Силли, — ухмыльнулся парень, вставая и вытаскивая из-за пояса нож.
За моей спиной кто-то тонко заплакал. Ник, а может, Берт.
Что-то прожужжало мимо уха. Гарри взвыл, уронил нож и схватился за лоб, где набухала огромная шишка. Еще один камень полетел в него. Гарри пригнулся.
— Ой!
Я обернулась как раз в тот момент, когда Ник запустил очередным камнем в Гарри. Острый край задел его запястье. Гарри взвизгнул, как младенец, попятился и плюхнулся на Игена, стараясь увернуться от града камней.
Ник бросил камнем в Игена и попал в уголок глаза. Иген закрыл лицо ладонями и стал пятиться туда, откуда пришел. Оба исчезли в кустах, прежде чем броситься бежать со всех ног туда, где можно было стоять во весь рост.
Ник метал камень за камнем, пока я не разбросала ногой горку снарядов.
— Это скачущие камешки, ты, дебил! — заорала я на него, метнулась в заросли терновника и, не обращая внимания на шипы, помчалась к трейлеру.
Эрни и мама спали на выдвижной кровати в гостиной. Мы с Ником занимали спальню в другом конце трейлера. Над дверью нашей комнаты находились маленькие антресоли, до которых можно было дотянуться с верхней койки. Я сбросила вниз коробку со старыми играми и, съежившись, заползла в узкое пространство.
«Пропади пропадом Гадди. Пропади пропадом Берт. Пропади пропадом Ник, — думала я, подтягивая колени к подбородку. — Пропади пропадом чертовы Фермеры. И пропади пропадом я сама за то, что верила… во что?».
В фей крестных.
А ведь я была одна. Сама по себе. Как и всякий на Земле. Мы — что-то вроде амазонского дождевого леса, золотой жилы ценных технологий. Амазонский мозговой лес. И они хотят, чтобы мы вкладывали наши мозги в изучение духов.
Они жили там, где такие, как Ник, никогда не могли появиться на свет. Жили, как боги. А потом явились сюда, чтобы заставить нас искать духов. Вместо того, чтобы проводить медицинские исследования, которые могли бы помочь нам самим.
Мне не становилось легче в своем укрытии. Я только все больше злилась.
Поэтому соскользнула вниз, обошла трейлер и зашагала к полотну железной дороги. Каждую ночь в два часа грузовой поезд пыхтел по рельсам, направляясь в Колумбус. Но меня он не тревожил. Я спала, как убитая. Возможно, на планете Берта нет шумных поездов.
Я пошла по рельсам, перепрыгивая со шпалы на шпалу, пока не добралась до эстакады. Граффити тянулись по железным двутавровым балкам и бетонным опорам, красуясь на каждом дюйме, куда могла дотянуться вытянутая рука с банкой аэрозольной краски. Под эстакадой у реки лежали Гарри и Иген. Гарри прижимал ко лбу мокрую тряпку.
Я сползла с эстакады, повиснув на руках, прыгнула и приземлилась между ними.
— Какого черта тебе нужно?
— Эти типы оставили тебе телефон?
Гарри соизволил взглянуть на меня, прежде чем неохотно буркнуть:
— Угу. И что из того?
— Дай его мне.
— Нет.
Я подняла скачущий камешек и уже было прицелилась, но тут вспомнила про Ника. Как я могла наорать на него? Камень выпал из моей руки, и я повернулась, чтобы уйти. Самое время найти Ника, утешить его и отвести домой ужинать.
— Погоди, — окликнул Гарри. — Нам обещали сотню за того урода.
— Я поделюсь с вами.
Гарри несколько секунд размышлял, прежде чем кивнуть Игену. Тот протянул мне карточку с написанным от руки номером. Мы позвонили из закусочной.
Игена позвали ужинать, но Гарри оставался со мной до прихода обоих Фермеров. Ждать пришлось недолго. Черный «линкольн» поднял белое облако пыли на подъездной дорожке трейлерного парка.
— У вас есть информация о водителе? — спросил один из них у Гарри.
— У меня есть, — вмешалась я. — Я могу сдать его вам.
— Где он, малыш? — спросил он.
— Я девочка, олух ты стоеросовый.
— Ну, конечно, — поспешно поправился чужак.
— Пойдем, — велела я, и мы повели парочку в лес. Им не слишком хотелось ползти сквозь кусты: очевидно, их тела были совершенно негнущимися. Наконец они согласились лечь на животы и пропахать черными костюмами по грязи. Ник и Берт стояли перед фортом с одинаково бессмысленным видом.
— Фермеры здесь, — сообщила я. Берт кивнул.
Они встали и, даже не отряхнувшись, уставились на Берта. Наконец один поманил его к себе. Берт послушно подался вперед, словно рыба на невидимом крючке. Они повернулись с явным намерением ползти обратно.
— Постойте! — крикнула я.
— Что еще?
— А вознаграждение?
Один из Фермеров вытащил бумажник и протянул мне новенькую стодолларовую бумажку.
— Нет. Мне нужно больше.
Рука инопланетянина застыла. Берт взглянул на меня.
— Маленькая девочка, оговоренная сумма…
— Вы сговаривались с ним, — перебила я, показав на Гарри. — Но я-то знаю, кто вы такие.
Фермеры не ответили.
— И знаю, кто такой он. И все знаю о том, что вы с нами делаете.
— Дай ей две сотни, — велел второй.
— Как бы не так! Я знаю, что вы — Фермеры. А наш мир — это залежь.
©ни по-прежнему таращились на меня, но губы Берта сложились в гримасу, чем-то напоминавшую улыбку.
— Я знаю ваш секрет, и мое молчание дорого стоит. Что получаем в результате этого соглашения мы? Короткую жизнь, бедность, умственную отсталость. Разве это наш выбор? Разве мы не заслуживаем того же существования, что и вы? Разве Ник виноват, что он такой?
Я показала на брата. Тот не сводил глаз с инопланетян. Иногда в его карих глазах светилось что-то. Иногда он понимал. И происходящее становилось для него ясным. Все равно что глядеть на солнце через черные очки. Долго глядеть, пока лучи солнца не растопят темные стекла, и все вдруг окажется в кромешной тьме. Пустота. Словно в ней никогда не мелькали искорки. Но иногда…
