В результате, все старания моих родителей увенчались абсолютным неуспехом. Я вырос законченным мизантропом, избегающим по мере возможности общества себе подобных.
Тайной, покрытой мраком, остается для меня история моей женитьбы. Мысля себя деструктивным элементом общества, я не мог даже и подумать о том, чтобы заняться в жизни каким-либо созидательным трудом, к каковому относится и создание семьи. Ясно только одно – инициатором выступала Томка, загипнотизировавшая меня невинным взглядом своих зелено-голубых глаз. Я тогда заканчивал филфак и писал диплом, Томка после книготоргового техникума работала в нашей академической книжной лавочке. Там мы и познакомились. Путь от первого поцелуя до первой брачной ночи был максимально укорочен Томкиными стараниями. Когда я пришел в себя от всего этого переполоха, оказалось, что финишная черта, за которой начинались суровые семейные будни, благополучно преодолена, а я приобрел статус обладателя прелестницы-жены и своей собственной квартиры. Она досталась нам от моей троюродной тетки, умершей как раз к тому времени и завещавшей мне свое жилище. А ведь я даже не подозревал о ее существовании…
* * *
Итак, я сидел на скамейке в тенистой аллее и размышлял о жизни. Но в одиночестве мне не дали долго наслаждаться этими думами. Двое парней в гавайских рубашках и зеркальных очках, не обращая на меня ни малейшего внимания, уселись рядом. Один даже плюхнулся чуть ли не на мою ногу. Я отодвинулся, но уходить не хотелось. Пришлось поневоле слушать их разговор.
– Чистая работа. Как минимум минус пятнадцать. Но это мелочевка.
– Ясно, мелочь. Паршивый автобус. Это Управление чего-то мудрить стало. Заявки на крупные объекты блокирует. Мне Толян информацию подкинул. Он присмотрел своей группе высотку, так его послали взашей. Этого добра, говорят, и так выше крыши. Все одно и то же пробивают, как будто других объектов нет. Мозги у тебя, спрашивают, есть? Вот и думай. Разнообразие им, гадам, подавай. Вот и подключился Витек к транспорту. Послезавтра у них троллейбус. Если так дальше пойдет, скоро и маршрутке рад будешь.
Я насторожился, и на всякий случай отодвинулся на самый конец скамьи. Но эти двое, кажется, ничего не скрывали: говорили в полный голос.
– Точно. Но рвануло отлично. Витек профи высшего класса, в армии подрывником служил. Его и на перепрофилирование не посылали. Побольше бы таких, а то набирают какую-то заваль.
– А ты сам-то кем до этого был?
– Я-то? Я свой первый шухер устроил во втором классе. Три окна на этаже вылетели. Меня потом чуть из школы не поперли. Военрук заступился – я у него был любимчиком в кружке юных защитников родины.
– А в Ведомство как попал?
– Да как все. Предложили. Вежливо. Дескать, если эта деятельность противоречит вашим нравственным принципам, имеете право отказаться. Знали же, что не откажусь. Ну я решил их сначала потомить, чтоб не сразу соглашаться. А не боитесь, спрашиваю, что сообщу о вашей распрекрасной организации куда следует? А они мне: где следует, там уже знают. И ваше геройство ни к чему не приведет, кроме как к максимальному сокращению вашего жизненного пути. Отныне и навсегда вы подпадаете под контроль Управления. А мне-то что. Согласился, конечно. Работа как работа. Платить могли бы побольше, да что возьмешь с казенщины… И уйти нельзя…
Они замолчали, расслабленно потягивая из пластиковых бутылок «Спрайт». Я не верил ушам. Эта сладкая парочка во всеуслышание заявляет, что утренний взрыв автобуса – дело рук какого-то Витька, а за всем этим стоит какое-то Управление? Бред.
Я оглянулся по сторонам. Вокруг скамейки не было ни души, дорожка пустовала. Поэтому эти двое говорили, не таясь. Но я-то сидел в метре от них, а они даже не сочли нужным убавить звук! Я встал и медленно прошелся перед ними, как подиумная модель перед публикой. С той только разницей, что мои зрители мне не аплодировали. Они вообще меня не заметили. Я подошел ближе и, не сдержавшись, пнул одного ногой. Тот даже не шелохнулся. Я пинал его еще и еще, пока наконец не вспомнил об украденной два часа назад шоколадке. И тогда заставил себя перевести взгляд на зеркальные очки парня. В них безмятежно отражалась пустая дорожка. Без меня.
Дальнейшее помню плохо. Кажется, я дал парню оплеуху и куда-то побежал, ничего не соображая. Потом ходил по каким-то незнакомым переулкам, обливаясь потом. Как оказался у своего дома, не знаю. Поднявшись к себе, я выпил до дна чайник, залез под холодный душ, потом свалился на диван и проспал до вечера…
Проснулся, когда начало темнеть. Голова прояснилась только после второй чашки кофе. Больше ничего не хотелось: один только вид еды вызывал тошноту. Мысль о том, чтобы пойти куда-то, хотя бы наверх, тоже была нестерпима. Но надо было что-то делать с собой. Не мог же я спокойно и равнодушно наблюдать за собственным превращением в привидение, в тень от пустоты. Человеки-невидимки обычно плохо кончают, как свидетельствует мировая художественная культура.
Я начал думать о том, надо ли мне пойти в милицию. Решил, нет, сам попытаюсь разобраться.
Я встал и задернул занавески. Абсолютной темноты не получилось, но главное было достигнуто: моя квартира стала отдельным миром, путешествующим в невесомости. Прорвала стены человеческой реальности, и ее приняла в свои крепкие объятия Реальность Вытесненных Предметов и Явлений. Мир, которого нет. В нем любое движение совершается незримо для глаза, со скоростью часовой стрелки, а любой звук распадается на тысячи частей, вязнущих в пространстве и времени. Чтобы понять смысл и значение звука, нужно собрать все его части воедино. Вот и сейчас до меня пытается добраться какой-то резкий, судя по его бестолковым составляющим, громкий звук. Когда наконец все его части собрались вместе и слепили в моей голове целое, звук прекратился. Я с запозданием понял, что это был телефонный звонок, пробившийся ко мне из брошенной и оставленной далеко позади человеческой реальности. Брать трубку было уже бесполезно, но что-то заставило меня подойти и поднять ее.
Странно, но там была тишина, никакого гудения. Вслушавшись, я понял, что тишина эта обманчива: она была беременна шорохами, всплесками, тихим гулом и невнятным шепотом эфирного пространства. Где-то очень далеко в это тихое телефонно-эфирное поскрипывание клином врезалась приглушенная расстоянием разгульная музыка и тут же смолкла. Я хотел положить трубку на место, как вдруг она заговорила. Слышимость была такой ясной и четкой, как будто человек находился рядом, в комнате, а не прятался в телефонном проводе.
– У него на следующей неделе рейс ТУ-134 Москва – Хабаровск. В районе Ангары должно сработать. Автоматическое включение тормозного двигателя с блокировкой переключателя.
