- Может, проверим кость вместе? - вызывающе предложил Большой Кулак.
- Проверим. Если пять раз подряд выпадет одно число, я прав. Идет?
- Кидай.
Понимая, что оказывается в невыгодном положении, да еще безо всякого оружия, кроме ножа у пояса. Грим опустился на одно колено и легонько швырнул кость на пол. Кубик, прокатившись пару шагов по полу, застыл четверкой кверху. Скагги поспешно подобрал кубик и вернул его Гриму. На второй раз повторилось то же самое, и на третий.
- Каналья! - взревел Бьерн, озираясь по сторонам в поисках кабатчика. - Да я брошу твою печень на обед воронам!
Предчувствуя новую забаву, воины и торговцы расступились. Однако хозяин кабака, который только что прятался за их спинами, как будто исчез - прополз под столами, чтобы вынырнуть у двери кладовой. Бьерн, чьей праведный гнев едва ли был столь уж непритворным, расхохотался такой прыти, и Гриму не оставалось ничего иного, кроме как последовать его примеру.
- Радуйся, что я милосерден, - раскатисто прогрохотал в спину попытавшемуся скрыться в кладовке хозяину Бьерн, - и твои уши останутся сегодня при тебе. Но за это ты поишь нас всю ночь, - и плеснув из ближайшего кувшина браги, он с заговорщицкой улыбкой протянул кубок Гриму.
Принимая кубок, Грим лишь тяжело вздохнул, голова кружилась, к утру затылок, пожалуй, опухнет, и доброй драки вроде никак не получалось.
Ну, вот уже и не осталось никого, подумал Грим некоторое время спустя. Впрочем, не осталось никого, кого можно было бы подзадорить на столь желанную драку. На душе было муторно, пить не хотелось. Распускающаяся листва всегда навевала на Грима тоску, будто деревья, наливаясь молодой силой и свежестью, пили соки из него самого. За мыслью о соках древесных пришли ненужные воспоминания, Грим помотал головой, но мысли не уходили. Дождаться б утра, а потом отправиться к Тровину... Такой же как все мы тут отщепенец. Взять хотя бы вот этого Бьерна, который сейчас опрокинул в себя рог пива, ведь были у него когда-то и дом, и родичи, а потом дружина. От счастливой жизни на Гаутланд не попадают, а если и попадают, то дальше города-крепости в устье могучего Гаут-Эльва не забираются. Грим принял от дана рог и рассеянно, не вслушиваясь особо, о чем толкует старый Глам с мальчишкой, выпил его в два медленных глотка. Интересно, а вот что Глам тут делает, совсем не место ему на этом острове. Потом он вспомнил байки о давней вражде Глама к бродящему где-то по этому острову беглому рабу из южных земель и усмехнулся. Будто прочитав его мысли, Глам Хромая Секира поднял взгляд.
- Что удивляешься, как это меня сюда занесло?
- Да нет, едва ли. Скорее тому, что ты мне под ноги подвернулся.
- Искал я тебя.
- А стоит ли?
- У судьбы своей спроси. Или, может, мне спросить?
Грим болезненно поморщился. Хромая Секира же, не заметив или сделав вид, что не заметил гримасы собеседника, принялся распускать шнурок кожаного мешочка. Обтрепанный юнец, прервавший их с Бьерном забаву, со странным жадным блеском в глазах придвинулся ближе. Грим подумал уже было, а не смахнуть ли нераскрытый мешочек на пол, но перехватил вдруг взгляд Бьерна, который внимательно вглядывался в лицо собутыльника, ища в нем малейшие проблески слабости. С чего бы это?
Глядя на Грима в упор, старик запустил руку в кошель и наугад вытянул из него аккуратный кусочек пожелтевшей кости с вырезанной на нем руной. Костяшки были старые, окрасившая когда-то вырезанные знаки кровь их хозяина давно уже въелась в кость застарелой грязью. За первой последовала вторая, за ней третья, рука старика не останавливалась, пристальный взгляд его не оставлял лица Грима, пока на столе между ними, у самого его края и подальше от лужи пролитого пива не легли рядом шесть костяшек.
- Сказать? Или сам все понял?
- Куда уж мне! То ваше тайное искусство!
- Когда-то оно было и твоим.
Грим в ответ только молча пожал плечами. Глаза старика гневно блеснули, но тут подал голос Бьерн:
- Это что, колдовство скальдов?
- Кому колдовство, кому искусство, кому и искус, - степенно ответил старик и тут же понял свой промах: упустил того, к кому обращался, поскольку, пока Глам отвечал дану, Грим поднялся, подобрал со скамьи меч и отошел к стойке кабатчика, якобы затем, чтобы спросить еще пива. Забрав жбан, Грим тут же, на ходу, к нему приложился и к столу вернулся уже с ничего не выражающим каменным лицом.
- Слушай же, - упрямо гнул свое старик. Грим сел, привалившись к стене, положив на колени меч и уютно поставив возле себя жбан. Хромая Секира, бросив сердитый взгляд на заинтересованно придвинувшегося Бьерна уставился на разложенные костяшки. Он не коснулся ни одной из них, только указывал на обозначения.
- Смотри. Вот Райдо, руна пути, - куда-то отправишься, возможно, надолго. За нею - Гебо. Конечно же, это к подарку, если у тебя есть кто-то, кто готов тебя одаривать. - Глам неприятно, с хитринкой усмехнулся. - Но в Круге обычно считают, что это дар или знак богов...
"Этих разглагольствований ему теперь хватит надолго", - тоскливо подумал Грим, но что-то внутри его помешало произнести эти слова вслух.
Однако вопреки ожиданиям Глам вдруг сказал:
- Я бы, правда, сказал, что тебе предстоит важная встреча. Норны тебя ведут. Гебо - и сама по себе добрая руна, к тому же следующая Type, даст ей могучую силу. Type же здесь, значит, вернешься, - хмурое выражение на лице старика исчезло, сменившись каким-то просветленным вдохновением, даже в хриплом голосе появилась напевность, - а также врата. Время возврата и сосредоточенья.
Грим хотел было что-то вставить, но старик жестом остановил его.
- Руна Ансуз или Ас говорит о духовном даре, - тут он помедлил и несколько сбился с распевного тона, - впрочем, у тебя она легла наискось, так и хочется сказать, что дар этот ты растрачиваешь попусту, или вообще стараешься о нем забыть. Град, Хагалаз... Вот это как раз по тебе: неудержимое разрушение и умелое обуздание его - судьба ждет от тебя чего-то... Я бы сказал, что тебе придется найти в себе силы разорвать замкнутый круг, в который ты сам попал, или сбить с кого-то оковы... - Глам пожевал губами. - Солнце-Зигель - победа в битве. Какой она будет, тебе лишь решать. Норны судьбы слагают, руны сплетают на тинге таком, что шумит до скончания мира, - завершил он нараспев...
- Давай руби, секира, - закончил за него Грим. - Размер сломан, горе ты Скальд.
- Руби, руби, секира, руби, - гулко и пьяно подхватил его слова Бьерн, которому, похоже, поднадоели мудрствования Глама. - ...Руби, руби, секира, руби.
Из дальнего угла комнаты кто-то зычно икнул и подхватил запев Бьерна, сопровождая каждое "руби" ударом секиры по скамье. Лицо у пристроившегося к ним юнца стало ошарашенным и даже слегка испуганным, как будто он ожидал, что могучие асы вот-вот покарают дерзновенных за непочтение. Но никакая молния не ударила в придорожный кабак, вообще ничего необычного не произошло, только к Бьерну и проснувшемуся буяну присоединилось еще несколько голосов, среди них сына Эгиля, который к тому же отбивал такт ударами ножа по столу. С каждым ударом острие на полпальца уходило в грубые некрашеные доски.
