Однако эта незримая черта, отделяющая мир живых от потустороннего, все-таки существовала: при первом же прыжке что-то оборвалось у Ыргла внутри. Так было лишь раз, в далеком детстве, когда Гиг учил его прыгать со скал; тогда, сжавшись в комочек, стиснув ширящийся в нем страх, Ыргл все-таки заставил себя оттолкнуться от утеса; что-то оборвалось в нем, на миг затмив сознание; но в следующее мгновение он приземлился - и возликовал, навсегда поборов в себе боязнь высоты. Не так же ли одолевает человек страх запретного, грозящего мучительной медленной гибелью - страх Преисподней?
Вполне благополучно спустился Ыргл в долину Большой Реки. Да, дышать здесь было труднее, густой и липкий воздух забивал ноздри и грудь, но ничего явно угрожающего не чувствовалось. Может, вожди племени преувеличивали опасности низин, нарочно пугая ими буранов, - чтобы бураны не увидели чего-то лишнего? Но чего же? Разумеется, временного обиталища пришельцев, которые почему-то с началом теплого сезона всегда устремляются в горы. Во всяком случае, если верить запрещенным легендам.
Красный огонек все приближался, Ыргл уже был от него на расстоянии десяти далей, когда путь ему преградила Большая Река. Она была не такая уж большая, но бураны не видели реки больше этой, и Ыргл не смог бы ее перепрыгнуть, а войти в воду не смел - это была враждебная, чуждая ему среда, да и не располагала к общению черная грозно-пенистая стихия. Как же он не сообразил сразу, там, наверху, что Река не подпустит его к костру пришельца?
Но недаром же Ыргла провозгласили взрослым, недаром он был сыном мудреца - светлая мысль опять блеснула в его голове: но ведь если Гость Снизу нашел вчера путь от костра в горы, значит, и он, Ыргл, должен отыскать путь от гор к костру, стало быть, где-то неподалеку Реку можно перепрыгнуть или перейти по камням. И он, заприметив причудливый утес над водою, решительно двинулся вниз по Реке. Он шел долго, так долго, что костер в его глазах превратился в искру и погас. Тогда Ыргл сказал себе: "Ты глупый мальчишка, ты должен был сообразить, что Река чем ниже, тем шире, - и пойти вверх по течению, там искать сужение".
Ночь была на исходе, небесный купол на востоке начал пробуждаться - Ырглу пришлось быстрее шевелить ногами. Наконец он достиг того места с причудливым утесом над водою, откуда решил идти вниз, и вскоре, через две-три дали, обнаружил переброшенную через реку... толстую палку. Палка была в два обхвата толщиною, и каким образом появилась она здесь, прочно лежащая поперек Реки, не смогли бы сказать даже всезнающие духи Преисподней. Тем не менее Ыргл сразу сообразил, что лежит она здесь не случайно и что именно по ней шел вчера пришелец. Не колеблясь, ступил он на палку, чуть дрогнувшую под его тяжестью, - и оказался на другом берегу. Теперь следовало быть особенно осторожным: он не мог не помнить, что огненная палка Гостя Снизу достала рогача за пять далей.
В сумраке рассвета костер почти померк, и когда Ыргл подкрался поближе, он понял: огонь уже поглотил всю свою пищу и готов был уснуть. У костра на тонких палках подошвами кверху торчали ноги. А неподалеку большим серым валуном вздымалось обиталище пришельца. Не вдруг сообразил Ыргл, из чего оно сделано, лишь предутренний ветерок надоумил: Гость Снизу обитает в тряпичной хижине! В сторонке, недалеко от костра, валялись на камнях обглоданные кости козла, несколько в уголь сгоревших кусков мяса. Двигаясь бесшумно и то и дело озираясь, Ыргл подобрал одну кость и обнюхал - запах обгоревшего трупа вызвал отвратительное подсасывание внутри, теплый ком подкатил к горлу. "Дикарь! - с отвращением подумал Ыргл. - Дикарь, поедающий трупы не ради ритуальной необходимости, а ради удовольствия!"
Он повернул камешек на кольце и тщательно запечатлел и обиталище пришельца, и его ноги, и костер, и кости. Теперь уж никто не обвинит Ыргла в бездоказательности, он принесет целый ворох доказательств, и за это ему скостится грех самовольного спуска в Преисподнюю. А может, еще и воздадут его смелости и находчивости - во всяком случае, он так надеялся... И тут настороженный взгляд Ыргла обнаружил неподалеку от костей, на высоком камне, три странных предмета. Он долго не мог понять, что это. Что-то белое, длинное, корявое... Твердое, но непрочное. "Духи святые! - едва не воскликнул он. - Да это же... это же мои следы! Если заполнить мой след на снегу жидкой белой глиной и потом дать ей высохнуть... Так вот оно что! Пока я ловил его следы, он поймал мои - и по-своему запечатлел. Вот тебе и дикарь!"
Неожиданный вой ветра в щели, столь знакомый Ырглу, заставил его проворно отскочить за обломок скалы и замереть там. Из хлипкого своего убежища вылез вчерашний Гость Снизу. Он поглядел на восток, высоко вскинул руки и беззвучно разинул рот, по-своему приветствуя невидимое еще солнце. Ыргл тронул камешек на пальце: благодарение духам, и этот ритуальный жест дикаря удалось запечатлеть! И вдруг - о ужас! - пришелец снял с лица глаза. Лишь неимоверным усилием воли удержал себя Ыргл на месте, не бросился наутек. И потом... его все-таки грызло любопытство: что же будет делать дикарь без глаз? Но под снятыми глазами у него оказались другие глаза, потайные маленькие, красноватые, почти такие же, как у буранов, и пришелец потер эти глаза кулаком.
- Вот это да! - порадовался Ыргл. - Про вторые глаза даже древние легенды ничего не знают...
Огненной палки не было поблизости, и теперь Ыргл не только не испытывал к Гостю Снизу никакого враждебного чувства, брезгливости или страха, - даже любопытство его, отчасти, видимо, удовлетворенное, несколько поутихло. Более того, он чувствовал к этому загадочному существу лишь расположение, видел в нем странноватое, как бы зеркальное отображение самого себя. Так же как и он, Ыргл, волосатый этот чужак был любопытен, так же рискован и смел, так же азартно охотился за следами...
И Ыргл поймал себя на том, что готов был выйти из укрытия и выкрикнуть обычное приветствие буранов:
"Долгих зим тебе, парень! Не скажешь ли, как твое имя?" Только суровое воспитание да еще, может быть, врожденная осторожность бурана заставили его остаться на месте; Теперь ему предстояло незаметно смыться. Для Ыргла это не составило труда.
Обратного пути наверх он вовсе не заметил: его несли за облака могучие крылья надежды и радости открытия, за которое племя воздаст ему величие почести.
5
Первое, что его насторожило, - отец бодрствовал. Брови его были насуплены, и глаза смотрели долу. Может быть, это и заставило Ыргла сдержать в груди рвущийся наружу ликующий вопль: "Я запечатлел его, отец!" Он лишь спросил:
- Что-нибудь случилось, отец?
- Хорошее, - глухо отозвался Нгор. - Можешь больше не терзать себя. Мой сын и твой старший брат признался, что подшутил над тобою. Нарочно вылепил этот след на твоем пути. Он полагает, ты слишком доверчив.
