— Кстати, а где этот Николс? — поинтересовался Уилсон.
Харли снова пожал плечами.
— Понятия не имею. В последний раз я видел его в вашей конторе. Он пришел сразу же после того, как помощник судьи вручил мне распоряжение представить достаточные доказательства прав на дом. Он привел меня к вам, сказал, что кто-то порекомендовал вас ему. Потом мы все вместе обсудили дело, и он ушел, одолжив мне немного денег, чтобы я мог передать вам аванс. После этого я его не видел.
— Хотелось бы знать, кто именно порекомендовал меня ему, — мрачным тоном произнес Уилсон. — Не думаю, что после встречи со мной у него возникло бы желание кого-нибудь кому-нибудь рекомендовать. Мне не нравится дело, как, впрочем, и вы сами.
Харли что-то проворчал и бросил сигарету в урну. По вкусу, как и все остальное вокруг, она напоминала мерзость, висевшую у него на шее. Николс не соврал, заявив, что ему не понравится венок из лекарственных растений, который якобы должен отгонять дух старика Дженкинса. Он действительно страшно вонял.
Появившийся в коридоре секретарь что-то прокричал, и народ потянулся обратно в зал. Харли с адвокатом последовал их примеру.
— Генри Дженкинс! — объявил секретарь, когда заседание возобновилось.
Уилсон мгновенно вскочил на ноги. Открыв дверь в кабинет судьи, он что-то произнес тихим голосом. Потом отошел в сторону, словно пропуская кого-то.
Кап. Ш-ш-ш. Кап. Ш-ш-ш.
Зрители разом вздохнули, увидев, как вдруг появившаяся струйка крови медленно направилась к месту свидетеля. Это был призрак — истец в самом абсурдном деле в истории юриспруденции.
— Все в порядке, Хэнк, — прошептал Тернбулл. — Тебе придется материализоваться на короткое время, чтобы секретарь смог привести тебя к присяге.
Секретарь машинально отшатнулся, когда перед ним появился столб молочно-белого дыма, лишь отдаленно напоминавший по форме человека. Полупрозрачная рука призрака вытянулась вперед, чтобы коснуться Библии. Секретарь дрожащим голосом произнес слова присяги и выслушал донесшийся из глубин столба дыма ответ.
Дымка проплыла к стулу, странным образом согнулась на уровне бедер и с легким хлопком исчезла.
Судья отчаянно заколотил молотком по столу. Взволнованный ропот зрителей постепенно стих.
— Предупреждаю в последний раз, — объявил он, — не потерплю беспорядков в зале. Защитник истца может приступать.
Тернбулл подошел к месту свидетеля и обратился к пустоте:
— Ваше имя?
— Генри Дженкинс.
— Род занятий?
— Не могу сказать, — ответил голос после некоторой паузы. — Можно называть меня ушедшим в отставку.
— Мистер Дженкинс, какое отношение вы имеете к зданию, которое иногда называют Харли-холлом?
— Я жил в нем в течение девяноста лет.
— За это время вам удалось познакомиться с владельцем дома Зебулоном Харли?
— Я был близко знаком со стариной Зебом.
Тернбулл кивнул.
— Когда вы с ним познакомились?
— Весной одна тысяча девятьсот седьмого года. Зеб как раз похоронил жену. После этого стал жить в Харли-холле круглый год. Стал до некоторой степени отшельником. Раньше мы не встречались, потому что он редко приезжал в Харли-холл. Но очень скоро подружились.
— Как долго продолжалась ваша дружба?
— До его смерти прошлой осенью. Я был рядом, когда он умирал. У меня сохранились вещи, которые он оставил на память.
Со стороны стула, практически залитого густой красной жидкостью, донесся ностальгический вздох. Падающие капли на мгновение зависли в воздухе, и их шипение поутихло, словно из-за сильного переживания.
— Значит, — продолжил Тернбулл, — между вами сложились хорошие отношения?
— Я бы назвал их прекрасными, — твердым тоном заявила пустота. — Каждый вечер мы проводили вместе. Если не играли в безик, шахматы или криббидж, то просто сидели и обсуждали произошедшие за день события. У меня сохранился блокнот, в который мы записывали результаты поединков в шахматы и безик. Зеб сам делал записи, собственной рукой.
Тернбулл отошел от свидетеля и с улыбкой повернулся к судье.
— Представляю в качестве доказательства, — объявил он, — упомянутый блокнот. А также подаренный истцу покойным мистером Харли перстень и сборник пьес Гилберта и Салливана. На форзаце имеется дарственная надпись «Старине Хэнку», сделанная Харли собственноручно.
Он снова повернулся к пустому, но истекающему кровью стулу.
— За все годы общения Зебулон Харли хоть раз просил вас уйти или заплатить за проживание?
— Конечно нет. Только не Зеб!
Тернбулл кивнул.
— Очень хорошо. Осталась всего пара вопросов. Можете объяснить своими словами, что именно произошло после смерти Зебулона Харли, что заставило вас подать этот иск?
— В январе молодой Харли...
— Вы имеете в виду Рассела Джозефа Харли, ответчика?
— Да. Он появился в Харли-холле пятого января. Я попросил его уехать, что он и сделал, но на следующий день вернулся с другим мужчиной. Они положили талисман на порог главного входа, а потом запечатали все пороги и подоконники ядовитым для меня веществом. Действия сопровождались самыми убийственными в искусстве волшебства заклинаниями. Кроме того, он очертил Харли-холл запретным кругом с радиусом чуть более мили.
— Понятно, — сказал адвокат. — Можете объяснить суду, как повлияли на вас эти действия?
Голос стал задумчивым.
— Достаточно трудно объяснить словами. Я не могу пересечь круг, не затратив огромного количества энергии. Но даже если бы смог, то не попал бы в дом из-за талисманов и печатей.
— Могли вы проникнуть в дом по воздуху, например через печную трубу?
— Нет, запретный круг на самом деле представляет собой сферу. Уверен, любая попытка пересечь его уничтожила бы меня.
— По сути, вы лишились права входить в дом, в котором вы прожили девяносто лет, в результате умышленных действий ответчика Рассела Джозефа Харли и его неназванного сообщника.
— Именно так.
Тернбулл просиял.
— Благодарю вас. Вопросов нет.
Он повернулся к Уилсону, лицо которого оставалось мрачным в течение всего допроса.
— Ваш свидетель.
Уилсон вскочил на ноги и решительно подошел к месту свидетеля.
— Вы утверждаете, что ваше имя — Генри Дженкинс?
— Да.
— То есть так вас зову сейчас, а как звали прежде?
— Прежде? — В голосе, источник которого находился над появлявшимися в воздухе каплями крови, послышалось удивление. — Прежде, чем что?
Уилсон нахмурился.
— Вы прекрасно все поняли, — сказал он резко — Конечно, прежде, чем вы умерли.
— Протест! — воскликнул, вскочив на ноги, Тернбулл. — Адвокат ответчика не имеет права заявлять о гипотетической смерти моего клиента!
