"Верю, дорогой, верю,-легко согласился Вадим, настроившись на веселый лад. - Так как же вы с Виконтом контактировали?"
"Ох,-вздохнул Голос,-такой обширный, такой перспективный мозг, такое образное восприятие мира и-увы! Мысли его мимолетны и трудноуловимы. Зато исключительно стойки и сильны эмоции. Так что все же кое-что меня заинтересовало. Не для коллекции, конечно, а так... Чувство ярости и страха, и то, отчасти знакомое мне, очень привлекательное чувство влечения к существу того же вида, зовущемуся Кастаньетой".
"Вот бы не подумал,-удивился Вадим,Виконту нравится Кастаньета? Скажите... А кстати,-перебил он себя,-давайте хоть познакомимся. Я - Вадим. Это мое имя. А ваше?"
"Позвольте мне сохранить мое имя в тайне, мадам, - произнес граф дрогнувшим голосом",-процитировал Дюма Голос.-"Мадам-вы, а "граф-голосом"-я. Остальное изложено абсолютно точно".
"Вот те раз! -удивился Вадим.- Какое же это знакомство? Должен же я как-то к вам обращаться?"
"Я могу воспроизвести в вашем мозгу звучание своего имени, но вряд ли вы, Вадим, сможете им воспользоваться. Хотите?"
Вадим, мысленно кивнувший, вздрогнул и передернулся от высокого, пронзительного визгливого скрежета.
"Ну как? - спросил Голос. - Сможете ли вы обращаться ко мне, называя меня таким образом?"
"Ну уж нет!"
"Я тоже так думаю,-ничуть не обидевшись, согласился Голос.-Скажите, какие это вызвало у вас земные, или бытовые, ассоциации?"
"Как вилкой по стеклу царапнуло",-не задумываясь, определил Вадим.
"Вилка... стекло... - раздумчиво проговорил Голос.-Звучит одинаково приятно. Царапнуло-тоже неплохо. Вот и зовите меня так".
"Вилкой-по-стеклу! - запротестовал Вадим. - Это ж вспотеешь, пока выговоришь. Тогда уж лучше сокращенно: Ви-П-Ст... Или вот-ВИСТ! А?"
"Звучно и кратко,-одобрил Голос.-Хорошо. Отныне я для вас Вист. Вист... - повторил он, с явным удовольствием примеряясь к новому имени. -Ах, если бы наше знакомство, Вадим, состоялось с утра! Если бы я не потерял столько времени на бесплодные попытки контакта с лошадью! Распропереэтак!" - в сердцах заключил он.
"Научили Пришельца материться,-подумал ощутивший неловкость Вадим.-Ухари, ничего не скажешь!"
И тут вдруг до него впервые по-настоящему дошло, что он тут, на реке Онеке, действительно беседует с Пришельцем - фантастическим существом, фантастическим образом заключенным вот в этом знакомом обшарпанном вьючном ящике, на одном боку которого пляшут сейчас неровные отблески пламени нешибко горящего костра: взметнутся и опадут, взметнутся и опадут...
"Как вам там, Вист?"-спросил он ящик, погладив ладонью крышку.
"Мне там никак, - прозвучал ответ в Вадимовом сознании. - Что могут чувствовать мертвое дерево и мертвое железо, в среде которых я располагаюсь с момента соприкосновения?"
"А эта пробоина? - коснулся Вадим края дыры. - Не беспокоит?"
"Как бы мне вам объяснить? - задумался Вист. - Ну вот. Закройте глаза, чтобы лучше сосредоточиться. Закройте и представьте себе ближайшую к вашей Земле планету. Представили?"
Вадим, видевший однажды телепередачу с лунной поверхности, и представил себе Луну с борта ракеты: изрытую оспинами кратеров буровато-серую полусферу с краями, круто обрезанными чертой горизонта.
"Представили?" - нетерпеливо переспросил Вист.
"Ага".
"Ну и приземляйтесь теперь! Летите и опускайтесь!"
Оспины на поверхности послушно выросли до размеров нормальных кратеров. Увиделись угловатые каменные глыбы на пыльной щебенке. И все это помещалось на дне огромной воронки с крутыми откосами краев.
"Приземлились, Вадим?-торопил Вист.Что вы увидели там в самый первый момент?"
"Глыбу, - ответил Вадим, - серую. Всю в лишайниках. Только лишайников там быть не может".
"Будьте уверены, - категорически заявил Вист, - они там есть".
"Да нет же на Луне лишайников,-запротестовал Вадим,-это доказано. Там, между прочим, люди уже побывали".
"На вашей Луне, - подчеркнул голосом Вист, - на той самой, которую вы себе представили, они есть. И эта ваша Луна, - снова выделил он слово,-существует уже во Вселенной. Но суть не в этом. Суть в том, Вадим, что посланная вами мысль, ваша мысль материализовалась теперь в этом валуне, покрытом лишайниками. Ясно? Она распределилась в нем, базируется там точно так же, как если бы это был вьючник в моем случае. Только для вашей конкретной, "лунной", что ли, мысли-это первое воплощение, а для меня-затрудняюсь сказать какое... Так вот, скажите, Вадим, ощутит ли что-нибудь эта ваша воплощенная мысль, если даже валун рассыплется в щебенку? Да пусть он себе рассыпается, что с того? Ясно?"
"Да, да",-не стал противоречить Висту Вадим, мало что понявший из его странного объяснения.
"А скажите, Вист, что вы представляете собой сами? То есть, я хочу сказать-вне этого ящика? Что вы... как бы это сформулировать. .. Ну, в общем, каков вы у себя на планете?"
"У меня нет, давно нет никакой своей планеты,- поняв вопрос, ответил Вист. - Я, коротко говоря, мысль. Мысль, посланная некогда в пространство..."
"Я не понял", - сказал Вадим.
"Попробую объяснить так, - раздумчиво начал Вист. - Ну вот представьте, измыслите некую планету, а на ней - некое мыслящее существо, ну человека, допустим. Вот он сидит в своем жилище, вот он задумался, озирая звездное небо... Представили? Вот он и существует, вот он и мыслит. А думает он, предположим, о том, как удивительно величественны и гармоничны законы мироздания, по которым несчетные светляки галактик, разбрызганные некогда взрывом, стремительно сбегаются к центру, в некой точке, чтобы исчезнуть в ней, став частицей чего-то, еще более гармоничного и величественного. А галактики,-думает этот человек,-набиты миллиардами звезд и планет, и где-нибудь там светит разумная жизнь. И она появляется, и она светит... И сидит где-то некое существо, и светят ему в глаза иные звезды...
И думает это существо, допустим, о том, что вон та широкая, серебристо-белая звездная полоса, лежащая в небе каждую ночь чуть левее одинокого платана, - это молоко, пролитое богиней...
И удел каждой мысли - необъятность. В ней и галактики, становящиеся частицей микрочастицы, в ней и те миллиарды звезд Млечного Пути, которые действительно слагают структуры молочных молекул... Вот уже тот человек, с которого начали мы свое рассуждение (назовем этого человека первичным или исходным), прекратил думать, отвлекся, умер, наконец, а мысль его, его порождение, все еще существует, длится, ширится, рождает и уничтожает. Что произойдет в неизмеримых ее недрах? По каким законам звучит ее эхо? Кто знает?.."
.. .Голос Виста приобрел торжественно-ритмичное звучание. Он все говорил и говорил, и Вадим его не перебивал.
"Все порожденное сознанием находит материальное воплощение в бесконечной Вселенной,-говорил Вист,-и все, что ни есть в ней материального, - это воплощение мысли.
